Переплетов взял автомат. Во время войны с белофиннами он был снайпером и хорошо стрелял из любого оружия.
Из машины выскочил офицер, он размахивал руками и что-то кричал, наверное, требовал, чтобы освободили дорогу. Коняхин снял его выстрелом из пистолета. Переплетов видел, как офицер повалился, вскинув руки. Его пенсне блеснуло в отсветах пламени, вырвавшегося из ствола пушки — Коняхин успел выстрелить из пушки и по машине. Она взлетела на воздух. Переплетов дал длинную очередь по сидевшим в бронетранспортере солдатам.
Теперь по танку били с обеих сторон улицы. Вспышки выстрелов постепенно приближались. Переплетов стрелял по ним из автомата, а лейтенант, поставив пушку на максимальное снижение и включив электродвигатель поворота башни, беспрерывно вращал ее и выпускал в темноту снаряд за снарядом.
Но вот башня перестала вращаться, электродвигатель не тянул, видимо, сели аккумуляторы.
— Включай мотор! — крикнул лейтенант механику.
Взревел дизель, башня опять начала вращаться. Так продолжалось минут десять.
И вдруг дизель заглох, в смотровые щели метнулись языки пламени. Что это было — граната или бутылка с зажигательной смесью, — не разобрали. Поняли только одно: танк горит.
— Всем покинуть машину через нижний люк! — приказал лейтенант. — Я прикрою.
Фашисты били по горевшему танку из автоматов. Коняхин отстреливался до тех пор, пока не убедился, что весь экипаж выбрался через люк механика-водителя. Броня накалилась, вот-вот взорвутся снаряды.
Лейтенант добрался до люка механика. Только успел высунуться, как увидел перед собой фашиста. Выстрелил в него из пистолета, немец упал.
Коняхин кубарем скатился в кювет, его подхватили чьи-то руки. Лейтенант схватился за пистолет, но тут услышал голос Переплетова:
— Мы тут, товарищ лейтенант.
— Все живы?
— Все, — ответил Косенко.
— Хорошо, — лейтенант чуть приподнял голову, огляделся. Фашисты стреляли по горящему танку, подходя все ближе и ближе. Значит, они не видели, что экипаж покинул машину.
— Быстро за мной! — Коняхин приподнялся и метнулся в ближайший двор. За ним бросились остальные. У крыльца наткнулись на часового.
— Хальт! — крикнул тот и поднял автомат.
Но лейтенант выстрелил раньше. В этот же момент раздался взрыв. Это взорвались в танке оставшиеся снаряды. Одинокий пистолетный выстрел не услышали даже бежавшие рядом товарищи.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Они долго ползли сначала по саду, потом полем. Танк еще горел, но стрельба прекратилась. И это было хуже всего, потому что нельзя было пристрелить увязавшихся за ними двух дворняжек. Собаки бежали метрах в пяти-шести и отчаянно лаяли.
Сначала их шепотом уговаривали:
— Жучка! Бобик!
Какие еще у собак бывают клички?
— …Полкан! Каштанка! — кажется, перебрали все, но собаки не унимались.
Тогда Голенко предложил:
— Вы ползите дальше, а я тут притаюсь. Поймаю и задушу.
— Нельзя, такой визг поднимут…
— Лучше просто полежать, не двигаясь, — сказал Переплетов. — У них сразу пропадет интерес.
И верно, собаки отстали.
Метров через двадцать наткнулись на танки. Их было два: «тигр» и «фердинанд». Между машинами маячил силуэт часового.
И потом, куда бы они ни сунулись, всюду были то пушки, то танки. Тут проходила вторая полоса обороны противника. Лейтенант попросил всех запоминать, где что стоит. «Потом нанесу на карту, пригодится нашим артиллеристам». Теперь он догадывался, что наступление по каким-то причинам сорвалось, и рассчитывал если не в эту ночь, то в следующую перейти линию фронта.
Днем окончательно убедились, что к своим прорваться будет трудно, хотя до переднего края оставалось не более семи километров. Всюду были немцы: в окопах, в поле, на дорогах, в домах. Половину жителей окрестных деревень и сел они выселили, а половину оставили. Оставили с коварной целью — для прикрытия. Они были уверены, что советское командование, узнав, что в деревнях есть местные жители, не станет подвергать их артиллерийскому и минометному обстрелу или бомбить с самолетов.
День пришлось отсиживаться в овраге. Яша Косенко, ночью бежавший вгорячах, сейчас совсем слег. У него поднялась температура, начался бред. Он то тихо и ласково разговаривал с кем-то, то вдруг начинал кричать: «Бей их, гадов! Товарищ лейтенант, стреляйте! Ура!»
Его успокаивали, носили со дна оврага влажную от росы траву, прикладывали к горячему лбу. Может, это и помогло: Яша вскоре затих.