Находясь в таком подвешенном состоянии, особенно сложно уследить за временем. Тем более, когда день и ночь сливаются в единое тягучее целое. Поэтому периодически Даррен, выдернутый ненадолго на реальную поверхность, проверял время и сверял его со временем, на которое у него была назначена встреча. При этом каждый раз возникало непреодолимое желание перенести ее. А еще лучше - вовсе отменить. Он с ужасом думал о необходимости выходить за пределы своего вакуума. Его тут же охватывали тревога и стремление как можно скорее расправиться со всеми делами. Над ним нависал груз ответственности, а кроме того, его тяготило чувство незавершенности. Он знал, как тяжело ему будет заставить себя выбраться из дома и вести себя как ни в чем не бывало. В таких ситуациях ожидание страшнее самого процесса, ведь время, выделенное тебе на подготовку, это также время, которым воспользуются твои страхи и волнения, чтобы еще немного поглодать твою и без того истерзанную плоть. В это время продумываешь все самые худшие варианты исхода событий, и они неустанно накатывают на тебя мощным крещендо.
В эти дни он все ближе от себя убирал очки и все чаще тянулся за ними, но даже сквозь их линзы мир не обретал абсолютной четкости. На каждом предмете, каждом объекте действительности лежала легкая дымка, не скрывающая форму, но искажающая содержание. Порой приходилось прибегать к помощи глазных капель, но и они не могли смыть туман, за стеной которого все люди и предметы казались такими далекими, а потому, ненастоящими.
Неотвратимо настал четверг. Для Даррена он так плавно вытек из среды, что он не смог бы сказать, в какой момент посмотрел на часы и подумал: «Осталось ведь всего несколько часов до встречи». Однако как только это произошло, он уже не мог думать ни о чем другом и ничем другим заниматься. Во-первых, потому, что боялся снова выпасть из реальности и пропустить нужное время. Во-вторых, в нем нарастала тревога. Причин для нее, как обычно, не было: он проходил по этой дороге десятки раз, все всегда проходило по одному и тому же сценарию, однако зачастую тревога бывает весьма капризна и непоследовательна в выборе жертв. Мы никогда не узнаем ее мотивов. Так, больше часа Даррен расхаживал по квартире, отгоняя от себя мысли о всем плохом, что могло бы случиться этим днем. Но отгоняя одну мысль, он освобождал место другой, еще более волнующей. Мысли эти были самыми разными, начиная увольнением за «профнепригодность», подразумевающую что-то вроде «твое хамское поведение и нежелание сотрудничать все же окончательно вывели нас из себя», до вылетающей из-за угла и насмерть сбивающей его машины. Он бы обязательно успел оглянуться и заметить ее. Успел бы он испугаться? А почувствовать что-то? Ежедневно тысячи людей попадают в автомобильные аварии. Сколько из них погибает? Может он стать одним из них? Как у жителя большого города, наводненного машинами, у него есть все шансы. А большего и не надо. Разве что неосторожность водителя или пешехода. Но промаха со своей стороны он бы не допустил. Еще есть неудача. С ней договориться гораздо сложнее.
Несколько раз рука тянулась к телефону, то ли чтобы уточнить реальность этой встречи, то ли чтобы отменить ее. От одной мысли о полных опасности улицах и всех людях, с которыми придется столкнуться и даже общаться, мозг впал в предпаническое состояние. Картины всех ужасов, которые он представлял ранее, теперь виделись ему ярче жизни. Казалось, что он переживает их если не в эту самую минуту, то уж точно они обрушивались на него когда-то в недалеком прошлом. Возможно, он бы отменил все планы, сослался бы на болезнь, на что угодно, но телефонный звонок вселял в Даррена не меньше страха, чем выход на улицу и вмешательство в его жизнь несчастного стечения обстоятельств, которые могли привести к его бесславной преждевременной смерти. Слушая гудки, он, поддавшись панике, забыл бы, что хотел сказать, все время порывался бы положить трубку, но не знал бы, в какой момент это сделать. Он бы судорожно прокручивал в голове все слова, которые необходимо произнести, но в результате все равно сморозил бы глупость, и она не дала бы ему заснуть этой ночью. Помимо всего прочего, он бы совершенно точно жалел бы о том, что сделал, но было бы уже поздно что-то менять, ведь он уже наплел про страшный подкосивший его вирус, но правдоподобно ли он звучал, наверняка, нет, что же теперь о нем думают...