Достав шуршащий полиэтилен из машины, я расстегнула замок и коснулась скрывавшейся внутри тонкой ажурной ткани, сверкающей на солнце.
— Несчастливое, — пробормотала я, безжалостно швырнув чехол с платьем в ржавую бочку у дома, в которой строители когда-то жгли мусор. Оставленная ими же зажигалка, как ни странно оказавшейся рабочей, нашлась неподалеку и вскоре я уже завороженно смотрела, как огонь пожирает легкое молочно-белое кружево, взмывающее в воздух темными хлопьями пепла. Как плавится полиэтиленовый чехол, стекая черными слезами. Как темно-серый дым тонкими завитками поднимается к небу.
Волосы прилипли к покрывшемуся испариной лбу, а на блузке темнели пятна. Пыль, пепел и щепки все еще кружили в воздухе, а кузнечики испуганно смолкли. Лишь мои тихие всхлипы и тяжелое дыхание резали тишину. Но слез больше не было.
Новая Ева слишком сильная для того, чтобы убиваться из-за разбитой в дребезги мечты.
4. Проблемы
До собственной квартиры я добралась только около восьми и застала в ней Аллочку, которая к этому моменту заканчивала аккуратно раскладывать мои вещи. Коробки и пакеты больше не валялись на полу, а оставшаяся их часть стояла у платяного шкафа. Вокруг царили чистота и порядок.
— Ты чего это? — спросила я, удивленная ее неожиданной заботой. — Этот «режим Золушки» у тебя выключается или теперь так и будет?
— Это у меня-то «режим Золушки»? Ясенева, ты себя в зеркало давно видела? Ты где была? Рыла тоннель от центра до набережной?
Из чистого на мне был только жакет, а туфли теперь вряд ли подлежали восстановлению, вместе со свадебным платьем сполна расплатившись за нормализацию моего психологического состояния. Зато я с уверенностью могла сказать, что мне полегчало. Камень на сердце стал ощутимо меньше. Я перестала заглядывать в телефон каждую секунду, в ожидании того, что Дэн позвонит или напишет, и смирилась с тем, что жить дальше я вполне сумею и без него.
— А что? Тоннель бы не помешал, — отозвалась я с усталой улыбкой. — Сейчас отмоюсь и чаю попьем. Или ты торопишься?
Она звонко рассмеялась и погладила рукой живот:
— Мне Сашка теперь дома ничего делать не даёт, хорошо хоть у тебя было чем заняться, а то думала дома от безделья на стенку полезу. Отмывайся скорее и к нам ужинать пойдем, он курицу с картошкой в духовке запекает.
Подруга продолжила развешивать в шкафу мою одежду, а я послушно кивнула и, ушла, а скинув грязную одежду на кафельный пол, влезла в еще не успевшую наполниться водой холодную ванну. Села на дно, прижав колени к груди.
Внутри неприятно кольнуло воспоминание о том, как Дэн тоже всегда для меня готовил, не ругая, а скорее умиляясь моей неспособности сварить что-нибудь сносное самостоятельно. А я любила завороженно наблюдать за тем, как он, обычно одетый лишь в джинсы или спортивные штаны, висящие на узких бедрах, что-то жарит, режет, смешивает специи. В его исполнении это было похоже на магию или алхимию.
Запрокинула голову назад, опуская в воду, позволив тонуть до того момента, пока на поверхности не остался только нос, чтобы дышать.
Хотелось вытравить из головы картинки счастливого прошлого, но они оказались слишком прилипчивыми, чтобы от них можно было так просто избавиться. Они возникали яркими вспышками, как фейерверки, медленно затухая.
В одном из них, особенно назойливом, я прижимаюсь к горячей спине Дэна, шутя о том, что он сыпет базилик куда надо и не надо, встаю на носочки, целуя его в шею. Не обращая внимания на его лекцию о вкусовых свойствах базилика и ворчание о том, что меня обожжет масло с раскаленной сковороды, я скольжу пальцами по его груди, потому что его угрозы слишком неубедительны. В конце концов он сдается, и, подхватив меня на руки, усаживает на столешницу кухонного гарнитура, целует сам, пока я обхватываю его руками и ногами, не позволяя сбежать из ловушки. Кажется, в тот вечер стейки всё-таки сгорели, но не помню, чтобы хоть один из нас расстроился по этому поводу.
— Ева, я пошла, — услышала я приглушенный голос Аллочки из коридора, — и жду тебя на ужин.
— Хорошо, — отозвалась я, выныривая сразу и из воды, и из мучительно-сладких воспоминаний.
И только после этого нанесла на волосы шампунь, смывая строительную пыль и опилки. Отмывшись и промокнув кожу полотенцем, переоделась. По достоинству оценила помощь Аллочки, успевшей разгрести все мои вещи и придать квартире подобие обжитости и уюта. Голову оставила мокрой, решив дать волосам высохнуть естественным путем и отправилась в гости к соседям.