— То есть ваше «совместное» решение, это на самом деле решение Лазарева? — удивленно переспросила Аллочка, когда после ужина Сашка ушел разговаривать по телефону, оставив нас на кухне пить чай. — Честно говоря, он был так убедителен, напряжен и искренне-расстроен, что я вообще думала, что инициатор расставания — ты.
— Он умеет быть убедительным, — заявила я с полным ртом домашнего яблочного пирога и запила его чаем. — На самом деле он, кажется, просто снова что-то задумал. И мне в его планах нет места.
— А ты не думала, что у него какие-то проблемы?
Аллочка подлила кипяток из чайника в наши кружки, поскольку чай в них уже кончился, а два куска Шарлотки еще осталось.
— С головой? — мрачно отозвалась, перетаскивая один из кусков на усыпанное крошками блюдце.
Подруга усмехнулась.
— Нет. С клиентами? С законом? С деньгами в конце концов? Я, конечно, не очень разбираюсь в машинах, но разве новый его автомобиль не хуже того, что был?
Это заставило меня задуматься. Вообще-то, пожалуй, класс действительно ниже. Но, может у Харриера год новее? Или комплектация лучше? Я вообще-то тоже не большой специалист в японском автопроме.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Внешне в нем вроде бы ничего не изменилось. Он все такой же самоуверенный и дерзкий. Все так же лезет в мои дела. И, ёшкин кодекс, все-такой же красивый, зараза.
Осознание этих неписаных истин не давало мне уснуть весь вечер, после того, как я вернулась к себе. Заставляло бесцельно бродить из угла в угол, бестолково метаться, не находя себе места. Бороться с желанием позвонить Лазареву, хотя бы даже просто для того, чтобы узнать, ответит он или нет.
Я снова вернула себе свободу и возможность самой планировать собственную жизнь. Только теперь поняла, что моя зависимость от Дэна делает эту свободу совершенно не нужной, бесполезной и бессмысленной.
Оказалось, что её отличие от одиночества вовсе не в осознанности выбора. Оно в том, является ли отсутствие рядом некоторых людей тем, чего хочется. Мне же хотелось, чтобы рядом был Лазарев, а его не было.
По этой причине собственная постель казалась неуютной и неудобной. Отсутствие кондиционера, к которому я тоже уже успела привыкнуть, создавало дополнительный дискомфорт, и всю ночь я проворочалась в маетной и тяжелой полудреме, терзаемая воспоминаниями, короткими обрывочными снами и не самыми приятными мыслями.
Тем не менее, это не являлось уважительной причиной для неявки на допрос в следственный комитет, где я была в заранее обозначенные Серегиным девять часов тридцать минут утра.
— Привет, великолепная Ева Ясенева — укротительница злобных краевиков, — радостно махнул следователь, когда выяснилось, что моя подзащитная еще не явилась.
В присутствии клиентов или других сотрудников он никогда не позволял себе подобного панибратства, однако, когда никого из них рядом не было, мы могли общаться почти дружески, четко разделяя эту дружбу с работой, в которой часто становились по разные стороны баррикад.
— И тебе привет, — сделала я шутливый книксен, благосклонно признавая свои регалии. — Моя подзащитная еще не подошла?
— Нет, но звонила, сказала, что задержится. Не стой в коридоре, заходи.
Я не стала отказываться и прошла в светлый кабинет, стуча по напольной плитке набойками острых каблуков. Глянула на смарт-часы:
— Надолго сегодня?
— Думаю нет, вы же все равно молчать будете, да?
Усмехнулась:
— Не молчать, а пользоваться правом, предусмотренным статьей пятьдесят первой Конституции, пока не будет ясно, нужно вообще говорить или нет. (прим. статья 51 предусматривает право граждан не свидетельствовать против самих себя или своих близких родственников)
— Пока мне это и самому не ясно, возможно она так и останется свидетелем и говорить вам так и не придется. Кофе будешь?
Я уже успела узнать, что кофе в следственном комитете пьют, хоть и свежесвареный, горький и очень крепкий. Видимо, Дэн именно здесь к такому и привык. Поэтому, отрицательно качнула головой. А он вдруг спросил:
— Правду про вас с Лазаревым в новостях пишут?
Вот, оказывается, зачем он меня позвал — слухи пособирать. Не удержавшись, сгримасничала:
— Ты, Кирилл, лучше вместо сплетен, дела свои уголовные читай, или судебную практику какую. Всё полезнее будет, — отозвалась я, чтобы не подтверждать и не опровергать сказанное.
Судя по виноватому выражению глаз, Серегин хотел мне что-то ответить, но на моё счастье, разговор прервался прибытием клиентки, после которого следователь был вынужден начать запланированный допрос, занявший, как и ожидалось, не больше часа.