— Ты не ответила мне, кто такой этот «Мотя»?
И хотя я придерживалась мнения о том, что нынешним о бывших знать не следует, все же поведала вкратце историю о том, как когда-то встречалась с Соколовым, расставшимся со мной по собственной инициативе.
— Я рад, — резюмировал Лазарев мой рассказ с легкой озорной улыбкой.
— Чему? — не видя в описании всех моих злоключений ни единого повода для радости, я подняла голову с его груди, и уставилась в расслабленное лицо Дэна, а он, лукаво прищурив глаза, ответил:
— Тому, что благодаря его глупости твоя жизнь сложилась именно так, как сложилась, и я встретил тебя.
Я тоже не сумела сдержать смущенную улыбку:
— Тогда я тоже рада, что ты расстался со своей Анфиской и благодаря этому достался мне, — и честно призналась. — Хотя тот факт, что идеальный ты предпочел неидеальную меня идеальной ей, до сих пор иногда не дает мне покоя.
Лазарев рассмеялся:
— Во-первых, я далеко не такой идеальный, как ты думаешь, та же Фиска говорила, что человек душнее меня ей не знаком, хотя твое мнение мне очень льстит. А вообще, людей, зацикленных на собственной идеальности, любить неинтересно. На них можно смотреть, как на картину, и это не вызывает никаких эмоций. Я люблю тебя за неидеальность, за несерьезность, которой мне самому не достает, за каждый изъян.
— Это очень сомнительный комплимент, — притворно возмутилась я, на самом деле польщенная его неожиданным признанием и, осторожно приподнявшись выше на локте, дотянулась губами до подбородка Дэна, успевшего покрыться почти невидимой, но колючей щетиной.
Он притянул меня еще ближе, целуя крепче.
— Какой есть. И раз уж ты оказалась такой догадливой и уберечь тебя при помощи ложного расставания не вышло, я намерен сделать это иным способом.
— Надеюсь, он не предусматривает настоящего расставания? — скривилась я. — Если так, то я в этом не участвую.
— Вовсе нет, он будет намного более приятен для нас обоих, клубничка.
Прозвучало многообещающе, однако, я лично видела, как Дэн в суде умеет описать страшное преступление такими словами, что оно выглядит как веселый аттракцион, поэтому заранее обольщаться не стоило.
— Что мне нужно будет для этого делать? — опасливо уточнила я.
И Лазарев не разочаровал:
— Почти ничего, моя сладкая. Быть со мной, как раньше. Засыпать и просыпаться вместе. Целовать меня почаще. Но главное — никуда отсюда не уходить, до тех пор, пока я со всем не разберусь.
9. Созависимость
Будильник я не ставила. Зачем, если, как оказалось, на работу мне теперь не нужно?
Вчера, пусть и не без боя, это почетное право было передано Дэну, который, как партнер в бюро имел право вести мои дела.
И хотя меня такой поворот событий не обрадовал, Лазарев нашел аргументы и способы, чтобы меня уговорить. Убеждение всегда было одной из его сильных сторон, а при выяснении отношений в горизонтальной плоскости у меня не было шансов.
Теперь, понимая, что подскакивать и бежать куда-то мне больше не нужно, я лишь теснее прижалась спиной к Дэну, так, чтобы, повторив его позу во сне, улечься рядом, словно безупречно подходящий ему кусочек пазла.
Тонкие рассветные лучи просачивались сквозь щель в плотных шторах, высвечивали разбросанную на полу одежду, пытались дотянуться до смятой постели. Я наслаждалась тем, как мерное дыхание Лазарева приятно щекочет волосы на затылке, смиряясь с необходимостью отказаться от работы на какое-то время. Он того стоил, я в этом не сомневалась.
Но несмотря на обещание, данное ночью Дэну, имелся один червячок сомнений, который с самого пробуждения грыз мою покорность изнутри. Он с почти ощутимым хрустом откусывал от нее по кусочку, изводил и нервировал, не давая поддаться ощущению защищенности, уверенности и гармонии, раствориться в удовольствии от долгожданного присутствия рядом любимого человека.
Этим червячком было первое назначенное на сегодняшнее утро судебное заседание, в котором я представляла интересы потерпевшей, а интересы подозреваемого защищал никто иной, как Анфиса Славина. С ней я должна была встретиться через пару часов, а теперь, вместо меня, с ней встретится Лазарев.
Денис убедил меня в том, что бывшая, как бы шикарно она ни выглядела, нисколечки его не интересует. Но проблема была в том, что, судя по ее вчерашнему поведению на благотворительном вечере, Лазарев отчего-то интересовал саму Анфису.
Так и не сумев спокойно лежать, я обернулась назад, глядя на то, как до лица Дэна все-таки добрался настойчивый солнечный луч. Он скользил по широким бровям, дрожащим во сне ресницам, четким скулам и прямому носу, остановившись на красиво очерченных губах.