А когда вызванная сотрудница изолятора выглянула из соседнего кабинета, добавил уже мне:
— Что же, добро пожаловать, Ева Сергеевна.
Я кивнула, ощущая в этой фразе сарказм, которого он, возможно, туда и не вкладывал, и пошла следом за Надей, оказавшейся грузной женщиной лет сорока, чья форменная одежда выглядела маловатой размера на три. Большая связка ключей, надетая на металлическое кольцо, прикрепленное к её портупее позвякивала при каждом шаге.
— Это тебя в комитете так отделали, Ясенева? — деловито спросила Надежда, пропуская меня вперед.
Ну вот, стоило попасть в изолятор, и привычное уважительное «вы» куда-то подевалось, канув в лету вместе с обращением по имени-отчеству.
— Нет, — ответила честно, но уточнять где именно тоже не стала, посчитав, что меня и мои синяки сейчас лучше всего характеризует фраза «где взяла, там больше нет».
Надя, к счастью, тоже не планировала лезть ко мне в душу, почувствовав моё нежелание общаться. В странной комнате с неаккуратно прибитыми к полу стульями и небольшим столом, личный досмотр произвела практически молча, ограничившись лишь командами и вопросами, без которых было не обойтись, вроде:
— Шнурки из кроссовок вытащи. И ценности все с себя сними, они в сейфе храниться будут.
И я послушно сняла и положила на стол три сережки, кулон из белого золота на тонкой леске и помолвочное колечко, которое Дэн ночью снова надел на мой безымянный палец. Кажется, оно оказалось таким же несчастливым, как и моё сожженное свадебное платье. Вытащила шнурки из кроссовок. Это, видимо, чтобы я на них не повесилась «на радостях».
— Вещи твои где?
— Позже привезут.
Пользуясь тем, что Надя сняла с меня наручники во время досмотра, я все же обняла себя руками и растерла замерзшие и покрывшиеся мурашками предплечья.
— Руки давай, — скомандовала женщина и мне пришлось подать ей обе ладони, чтобы она, обмакнув специальный валик в черную краску, закрасила по очереди подушечки моих пальцев.
После этого Надежда с силой, давя до боли, пересняла следы пальцев в дактилоскопический бланк, где черные полосы отпечатавшихся завитушек напомнили мне о кельтских узорах татуировки на груди Дэна.
Чем больше я запрещала себе думать о Лазореве, чтобы окончательно не расклеиться, тем чаще мысли о нем возникали в моей голове. Всё вокруг вызывало навязчивые ассоциации с Дэном, от мрачно-серого цвета стен до воспоминаний о том, что он сам год назад был на моем месте. И не сдался, а вышел из той истории победителем. Может мне тоже стоило бы взять с него пример?
Пользуясь моим задумчивым смирением, Надя нанесла краску на мои ладони и отпечатала их следы тоже.
— Вон там руки отмой и в камеру пойдем, — кивнула она на железную раковину в углу.
Кран был весь испачкан в черной краске, однако мои руки были ничуть не лучше и я, закрыв глаза на неуместную брезгливость, осторожно открыла воду.
— Холодная, — прокомментировала поежившись, когда прозрачная струя загрохотала по эмалированной поверхности раковины.
— Это да, — согласилась Надя, которой, кажется, нравилась моя реакция на весь комплект дискомфорта, предоставляемый изолятором. — До пятизвездочного отеля мы немного не дотягиваем.
Скорее, «много».
Краска, успевшая забиться под ногти совершенно не желала смываться обглоданным почерневшим обмылком, а от воды, с каждой минутой моих тщетных попыток отмыть испачканную кожу становившейся все более ледяной, начало сводить мышцы.
Тем не менее, холод немного отрезвил меня и привел к мысли о том, что сдаваться нельзя. Я же не виновата в конце концов, а справедливость в этом мире еще осталась. И защищает меня лучший в городе адвокат. Значит, справимся. Нужно собраться с силами и выстоять. И не доставлять врагам удовольствия, впадая в уныние.
— Полотенца нет, — заявила Надежда в ответ на мой вопросительный взгляд. — Постоянное иметь не положено по санитарным нормам, а одноразовые кончились.
И я пожала плечами, решив, что отсутствие полотенца на фоне остального, происходящего вокруг меня апокалипсиса как-нибудь переживу. Стряхнула руки над раковиной, отчего на ней остались темные капли, давая понять, что отмыть руки мне все же не удалось.
Справлюсь. Приедет Дэн, мы обсудим позицию защиты и вместе выберемся из этой во всех отношениях неприятной ситуации. Я ведь вчера успела с жизнью попрощаться, а осталась жива, значит, и сейчас выстою. Безвыходных ситуаций не бывает. Прочь упаднические настроения.
— Нет так нет, — спокойно ответила я, еще раз для вида тряхнув руками над раковиной. — Ведите.