— Потому что дураку понятно, что Лазарев любит тебя, а ты — его. А вместо того, чтобы быть вместе, вы не разговариваете друг с другом.
Она с довольным видом достала из корзины красивую конфету в форме ангелочка и осторожно начала разворачивать шуршащую серебристую фольгу.
— Дураку, может, и понятно, — хмуро проворчала я. — А мне понятно, что это не любовь. Мы оба теперь другие, будто сломанные. Каждый винит себя. Такие события, как те, что произошли с нами, не проходят бесследно. Я знаю, что в конце концов мы оба как фениксы восстанем из пепла и пойдем дальше. Но не факт, что вместе. Не факт, что новые мы подходим друг другу так же идеально, как прежние. И я не хочу, чтобы знание о наличии ребенка давило на Дэна при принятии решения о том, хочет ли он и дальше быть со мной.
— А ты сама хочешь? — внимательно выслушав мой монолог, спросила она, откусывая от развернутой конфеты кусочек и проверяя начинку.
— Конечно. Но это должно быть взаимно. И если я больше ему не подхожу, я готова принять его выбор.
Аллочка задумчиво прожевала шоколад и многозначительно изрекла:
— Ты и правда изменилась.
— У меня было много времени, чтобы об этом подумать, — отозвалась я со вздохом.
— Пожалуй, даже слишком. Не грузи себя этим. Лазарев не откажется от тебя, — ответственно заявила Аллочка и предложила: Если он к тебе не идет, сделай первый шаг сама. Расскажи про то, что беременна. Он же сразу забудет о своей вине
Ёшкин кодекс, как у нее всё просто! Лазарев попросил дать ему время, и я ему его дала. Не могу же я теперь сама позвонить ему и сказать, что мне без него плохо? Что просыпаться по утрам не хочется, а засыпать по вечерам не получается? Что свобода не приносит никакой радости, если его нет рядом?
Надеялась, что её оптимизм привычно заразит и меня, но внутри почему-то стало еще отвратительней. И я призналась:
— Я не хочу, чтобы он был со мной из чувства вины или долга, или из-за ребенка. Хочу, чтобы любил меня так, как раньше.
— Он и любит. И единственные, кто в этом сомневается — тараканы в твоей голове, а может, и в его тоже. Если он, как ты говоришь, винит себя, то тебя-то за что наказывает?
И когда она задала мне этот вопрос, четкий ответ на него сам собой возник в моей голове.
— Дэн не меня наказывает, — отозвалась я, бездумно уставившись в потолок и на мгновение забыв о конфете, таявшей в моих пальцах. — Люди, как он, требовательные к остальным, в сотни раз строже к самим себе. И он не может простить себе того, что сделал неправильный выбор. Не сумел все предусмотреть. Он себя наказывает. Конечно, если я сейчас расскажу ему о ребенке, он будет рад, но эта дыра внутри него, которую он сам в себе выгрыз, никуда не денется. И в конце концов она даст о себе знать рано или поздно. Пусть лучше поймет, что может сам себя простить и жить дальше.
Аллочка вздохнула, но к ней быстро вернулось хорошее расположение духа и она, дурачась, бросила у меня скомканный конфетный фантик.
— Кажется, теперь ты понимаешь Лазарева даже больше, чем он сам. В таком случае, будем с нетерпением ждать, пока ваши тараканы сойдутся во мнениях. Думаю, я к этому времени родить успею, — усмехнулась она, но я не разделяла ее веселья.
И этим вечером поездка на Третье озеро стала уже традиционной. Хотя я и сомневалась какое-то время, стоит ли ехать и без особой нужды бередить и без того израненную душу? Всё же не выдержала, в который раз признавшись самой себе, что у меня от Лазарева зависимость.
Кажется, я опоздала. К моменту моего появления других машин на льду не было, зато черный Лэнд уже дожидался меня на берегу. При виде прямого мужского силуэта в расстегнутом темно-синем пальто поверх привычного делового костюма, сердце непроизвольно забилось чаще. Кажется, перевязь с левой руки Лазарева уже исчезла. Начинающийся мелкий снег засыпал всё вокруг, опускаясь на волосы и плечи Дэна и я, засмотревшись, чуть не притерла правым крылом своего Лексуса ограждение из шин.
Резко выдохнув, нажала на мультируле кнопку, увеличивающую громкость звука. «Carol Of The Bells» Линдси Стирлинг в эту снежную погоду напоминала о том, что до нового года осталось меньше месяца.
В это время принято подводить итоги, и я с грустью осознала, что год назад и подумать не могла, через что мне предстоит пройти. И поняла, что ни о чем не жалею и мое счастье зависело не от этого, а от совершенно другого фактора. От того, рядом со мной Дэн или нет. Только в его присутствии я расправляла крылья за спиной и ощущала безграничную, всепоглощающую эйфорию.
Всеми силами удерживала себя от того, чтобы не смотреть на Лазарева, но Лэнд притягивал к себе мой взгляд, словно магнитом.