Роза равнодушна к его деньгам, потому что они ей не нужны.
Ей вообще от него ничего не нужно.
Уоррена не покидало чувство, что ему необходимо ее постоянное присутствие. Но он не может позволить себе нечто подобное. Если бы Уоррен нанял се, она бы утратила свою самобытность, которую он так ценил в ней. Вот если бы он увлекся ею! Только это вряд ли произойдет, потому что у него просто нет времени на романтические отношения: слишком плотен его рабочий график.
Особенно сейчас, когда ему приходится спасать от разорения ресторанчик Дока.
— Извините, мистер Харкер, — обратился к нему привратник, вернув Уоррена к действительности. — Все в порядке?
Уоррен кивнул и вошел в парадное. Когда он минут через пять, открыл дверь своей квартиры, зазвонил телефон, но снять трубку и говорить с кем бы то ни было Уоррену не хотелось. Однако телефон тут же зазвонил вновь, и Уоррен понял, что случилось нечто важное.
Звонил Марк Беннинг.
— Победа! — объявил он без всякого вступления.
Уоррен улыбнулся:
— У вас блестящие способности, Марк. Поздравляю.
— Разве я когда-нибудь подводил вас? Вы должны немедленно подписать договор.
— Правильно, дело не ждет, — произнес Уоррен, чувствуя, как его грудь распирает от радости.
— Хорошо, что вы это понимаете. Свято место пусто не бывает. Желающих подписать договор хоть отбавляй. И впереди всех, разумеется, «Апекс».
Уоррен нахмурился. Ларри Перкинс, президент этой компании, был известен своей неразборчивостью в средствах, особенно когда нацеливался заполучить то, что хотел. Их пути не раз пересекались, и это не предвещало ничего хорошего.
— Я не доверяю Перкинсу, — сказал Уоррен.
— Я тоже, — согласился Беннинг. — И не успокоюсь до тех пор, пока этот договор не будет подписан и скреплен печатью. Сегодня вечером я вам его принесу, а завтра утром он уже будет оформлен по всем правилам.
— Хорошо, Беннинг, я буду дома.
— Приготовьте виски, так как это дело порядком попортило мне нервы.
— Вы заслужили, Беннинг. Вы отлично поработали, — сказал Уоррен и положил трубку.
Он своего добился — стал владельцем этого земельного участка. Теперь можно строить. Это станет одним из его самых прибыльных предприятий. Как только договор будет утвержден, он даст указание рыть котлован под фундамент здания.
Разумеется, Уоррен не собирается раскрывать свои планы. Когда жилой комплекс будет готов, тогда он и сделает официальное заявление. И тогда наконец конкуренты поймут, что бороться с Уорреном Харкером бесполезно.
Глава десятая
— Знаете, у вас золотые руки, — сказала Деб Розе, когда они на следующее утро пришли в ресторан.
Деб работала здесь с того дня, когда ранили Дока, и стала свидетельницей довольно быстрого превращения заурядной закусочной в престижный ресторан.
— Ну, мои способности явно преувеличены, — улыбнулась Роза. — Хорошо, что ты согласилась помочь мне, а то бы я одна не справилась. Что, у Серраньо работы для тебя не нашлось?
Деб пожала плечами.
— Платили мне мало, но это не главное. Я очень рада, что смогла научиться готовить волшебные блюда у самой Розы Тилден.
Роза тихо засмеялась, хотя она всегда смущалась, когда говорили, что ее готовка сродни волшебству.
И действительно, число посетителей ресторанчика ежедневно росло в геометрической прогрессии. Говорили, что салат, приготовленный Розой, обеспечивает беременным женщинам легкие роды, что благодаря ее супам мужчины удачно женились, а ее яблочный пирог будто бы помог двум посетителям выиграть в лотерею огромную сумму денег.
Роза радовалась такому повороту дела, понимая, что Док от этого только выиграет. Она совсем забыла об опасности, исходившей от конкурентов Уоррена Харкера, пока через несколько дней после разговора с Деб не подошла утром к дверям ресторана, и не стала отпирать его дверь.
Ей показалось странным, что у давно заброшенного здания химчистки, довольно безлюдного места, появились какие-то люди. Интересно, что они там делают в шесть часов утра?
Роза быстро вошла в ресторан и бросилась к окну. Приглядевшись, она увидела на углу улицы двух человек, смотревших в сторону ресторанчика Дока. Один был похож на боксера тяжелого веса, высокий широкоплечий великан, другой оказался высокой худой женщиной, закутанной в платок.