Ей заступили дорогу. Девочка видела только босые ноги и древко копья.
- Кто ты? - спросил страж.
Клиден не подняла на него глаз. Он не стоил того, чтобы с ним разговаривать. Вместо этого она протянула вперёд погремушку и встряхнула её перед носом у спрашивающего. На погремушке чёрной краской была нарисована смерть. С помощью такой можно вернуть человека с Той Стороны или загнать его туда и бросить. Клиден подождала и снова встряхнула своё шуршащее оружие. Ноги и копьё отступили.
- Кто ты? - спросил другой голос. На этот раз шаманка подняла взгляд. Одежда, украшения, перья. Стать. Интонации человека, привыкшего приказывать. Перед ней стоял старейшина Коршунов.
- Плохо, когда человек застрял на пороге, - сказала девочка твёрдо. Лицо её было вымазано ритуальной краской. Это было необязательно, но Мудрая знала, что узоры скроют страх в глазах ученицы.
- Ты ничем не можешь ему помочь, - отозвался Коршун, отступая, чтобы тень девочки не коснулась его. - Уходи.
- Я знаю, каково это - умирать. Но я умею и вернуться. Не гони меня.
- Все Мудрые это знают. Все воины это знают. Сегодня на закате он умрёт и уже не вернётся.
Это значило - несчастного мальчишку добьют. Добьют, а потом пойдут собирать ему рабов в той новой жизни, которая у него начнётся. Он не прошёл посвящение, поэтому убивать будут детей. Мальчиков и девочек её племени. Что она наделала?
Клиден отвернулась от старейшего и прошла за частокол ограды. Он не остановил её. Мудрых не принято останавливать. Если они захотят её прогнать, они позовут свою Мудрую, чтобы она выгнала чужую из селения. И только с разрешения своей шаманки решатся напасть. Все знают: после смерти такие, как Клиден, ещё опасней, чем при жизни. Если её душа будет в своём праве, не всякий шаман отгонит от горла убийцы.
Но если Мудрая ошибётся, можно всё. Стоило только оступиться, как воины отбрасывали почтение и жестоко вымещали на шаманах свой прошлый страх. Клиден должна была во что бы то ни стало разбудить мальчишку. Говорят, десять шаманов пели над ним, но он так и не очнулся. Все десять сказали, что над ним чужая власть, которую им не дано преодолеть. Их не тронули, уж больно необычное вышло дело. Но отпустят ли Клиден?..
Шаманка огляделась по сторонам. Нужный дом она нашла сразу - только из него выходил чёрный вонючий дым. В доме жгли травы, чтобы отогнать голодных духов, охочих до человеческой жизни. Может, съедят, высосут кровь, а, может, займут тело, чтобы бродить по ночам и сосать человеческую кровь. Страшно, когда душа покидает тело надолго. Страшно, когда ты к этому не готов. Воины - не шаманы. Воины только раз бывают на Той Стороне и то дальше порога не заходят. Ненадолго.
Её по-прежнему никто не останавливал. Клиден вошла в дом. У самой границы между мужской и женской половинами, поближе к очагу была выдвинута лежанка. В очаге плачущая женщина жгла вязанки вонючей травы. Было трудно дышать. Это хорошо. Это поможет.
Ират никогда в жизни такого не видел! И не думал, что оно бывает. Время тянулось бесконечно. Проклятая колдунья заманила его в свой сон и проснулась. Когда человек не спит, он не видит снов. Поэтому тут так пусто. Ничего нет. Ни птиц, ни зверей. И оружия у него тоже нет. Всё его оружие годилось только для мира людей. Тут, в снах, нужно что-то другое.
Время тянулось бесконечно. Ират с нетерпением ждал заката. Когда наступит темнота, колдунья должна будет уснуть! Или она спит днём, как ночные твари? Где она появится? Выйдет ли из заката или вырастет из серой невесомой пыли под ногами? А, может, упадёт с неба?
Время шло и шло, солнце еле ползло по небосклону.
А потом он услышал её голос. Голос доносился с неба, он тянулся и тянулся и почему-то нельзя было разобрать ни одного слова. А ещё - он как будто приближался. Словно это к нему приближается проклятая колдунья.
Мальчишка лежал на спине, глядя в потолок невидящими глазами. На его обнажённой груди красовались магические знаки. Клиден встряхнула погремушкой, заводя свой напев. Голос её звучал низко и жутко.
- Я пойду за тобой, где бы ты ни был, я найду твой путь и верну обратно, - пропела она.
Женщина у очага обернулась и всплеснула руками. Ну да. Она, небось, даже пугаться перестала. И надеяться тоже. Вчера было десять шаманов - взрослых могучих шаманов. А сегодня одна только Клиден. Кого она может напугать? Кого обнадёжить?
Но мальчишка вздрогнул всем телом. Женщина вскрикнула и подавила крик, закусив руку. В дом набежали люди, мужчины и женщины. Они смотрели на мальчишку, который как слепой прислушивался к словам Клиден. Смотрел и молчали.
- Ты не скроешься от меня, - продолжила Клиден и закружилась вокруг лежанки. Шелест её погремушки то раздавался тихо-тихо у самого уха мальчика, то гремел под потолком. - Я перейду огненную реку, я спрошу чёрную птицу. Птица скажет мне, где пролёг твой путь. Я перейду ледяную гору, я спрошу белого змея. Змей покажет твои следы. Я переплыву бездонную пропасть, я спрошу красного зверя. Зверь откроет пасть и в пасти его - весь мир. Я пройду мимо острых клыков, я пройду по пищеводу, я войду Зверю в брюхо. Я найду там тебя. Я вложу в твои руки нож, я скажу тебе - ударь! Ты разрежешь зверю брюхо. Ты проснёшься.
С этими словами шаманка вложила в руки мальчишки ритуальный нож, сделанный из крашенного красной краской корня и воткнутого в него чёрно-белого пера. Пальцы мальчика сжались вокруг рукояти.