Передо мной – Андреас.
– Погляди на берег.
Поворачиваюсь, смотрю назад.
Прожекторы всё еще обшаривают море. Засечь нас они больше не могут, мы отплыли слишком далеко. Теперь они нам не страшны, наоборот, помогут ориентироваться. Пока они у нас за спиной, мы движемся в правильном направлении.
Но до безопасности еще далеко. Они нас ищут, это точно.
– Мы уже проплыли трехмильную зону?
– Не знаю, – бормочу я. Да и откуда мне знать, я первый раз так далеко в море. В ухо попала вода, это неприятно и небезопасно, может нарушить чувство равновесия.
Дед говорил, что трехмильная зона никак не отмечена: мы поймем, что уже выплыли из нее, только по движению судов.
Хочется пить – раньше, чем я рассчитывала. Воды у нас с собой немного.
– Может, все-таки переплыли, – говорит Андреас. – Мы уже довольно долго плывем.
Надо его подбодрить.
– В бассейне мы бы это расстояние уже давно одолели.
– Шесть километров я проплываю за пару часов, легко, – говорит Андреас. – Так что очень может быть, что она уже позади. А на запад еще не пора поворачивать?
Чудно слышать это «поворачивать». Как будто мы на машине едем.
– Пока не надо. Сначала убедимся, что мы уже не в пограничной зоне. А то подхватит течением и отнесет обратно.
Ненадолго отдаюсь воле волн, смотрю в небо. От деда я знаю, что международные воды вовсе не означают меньшую опасность. Там движение интенсивнее, кораблей больше – и, с одной стороны, это хорошо. Раньше или позже кто-нибудь нас заметит. Весь вопрос в том, кто это будет. Если какой-нибудь восточноевропейский корабль – тогда не повезло. Они сообщат о нашем местонахождении властям ГДР, те приплывут и заберут нас даже за пределами трехмильной зоны.
Такое, по словам деда, уже бывало. А один человек вообще почти добрался до Дании, но за двести метров до берега его вытащили из воды и увезли обратно в ГДР.
– А тебе тут как, в открытом море? – спрашивает Андреас. – Тоже не очень хорошо?
Странно только слышать его голос – видеть-то я его не могу.
– Да нет, нормально.
– Повезло! Я вот не знал, что у меня морская болезнь. На волнах в бассейне никогда так не было. Только бы тошнить не начало.
На самом-то деле волны не такие уж большие.
– А вот там Варнемюнде, – говорит Андреас.
Оглядываюсь назад в том направлении, где, как мне кажется, находится отель «Нептун». Различить его невозможно, но я отчетливо себе его представляю, мы ведь часто бывали неподалеку.
– Помнишь, как мы в «Интершоп»[9] ходили? И ту западную немку, которая на нашего Сакси запала?
– Да уж, герой-любовник, – смеется Андреас. – На Западе он про это рассказывать ни за что не будет – засмеют же.
Андреас снова делает гребок, второй, шнур между нами натягивается.
– За-а-апах чу-у-уствуйти-и?
Сакси, как всегда, по-саксонски тянул гласные.
– В «Интершопе» он совсем не такой, как в универсаме. Тут цветами пахнет, а не дезинфекцией, как у нас. И тут теплее!
Он остановился перед витриной с крошечными машинками-моделями «Мэтчбокс», наклонился к стеклу и с открытым ртом уставился на них. Стекло тут же запотело. Кроме нас в «Интершопе» была еще одна дама, загорелая блондинка в шикарных белых брюках, на руке – золотые часы.
Андреас рассматривал пластинки на верхней полке: Пол Янг, Нена, Майкл Джексон и Дэвид Боуи.
– Эх, вот бы Let’s Dance купить!
Сакси с растрепавшимися волосами носился туда-сюда по «Интершопу», всё трогал, везде совал свой нос.
– Нет, ну пахнет-то как здорово!
Продавщица, сильно накрашенная тетка, закатила глаза и возмущенно одернула розовый вязаный жакет.
– Что бы ты купил, если б у тебя десять западных марок было?
Андреас наморщил прыщавый лоб.
– На пластинку не хватит.
– Зато на «Нутеллу»! И на лакричных улиток, и на «Сникерсы»!
– Еще «Марс» и «Твикс», – сказала я.
– И мармеладных мишек.
– Шоколадку «Дупло».
На кассе расплачивалась та шикарно одетая дама.
– Она из ФРГ, – шепнул Андреас. – Стопудово!
Дама купила бутылку «Джек Дэниелз» и много разных сладостей.
– Вместо одного «Дэниэлз» можно взять 25 пакетиков лакричных улиток, 60 шоколадок «Дупло», 40 «Марсов» или 15 баночек «Нутеллы», – прошипел Сакси. У него неожиданно прорезались математические способности.
Продавщица не спускала с нас глаз. Ярко-розовые губы скривились.
– Ну и что же мы хотим купить?
– Мы просто смотрим, – ответил Андреас.
– Думает, она крутая, раз в «Интершопе» работает, а не на рыбокомбинате в ночную смену, – прошептала я.
9
«Интершоп» – сеть магазинов в ГДР, торговавших за свободно конвертируемую валюту, а позднее, когда ее запретили, – за так называемые «чеки».