- Перестань. И так тошно, - устало выдохнула я. - Принеси мне лучше воды. Во рту пересохло.
Девушка кивнула, на миг замялась, а потом рухнула передо мной на колени, прижавшись губами к изуродованным пальцам на моей правой руке.
- Как же это, госпожа? Что же это делается? За что же вас этим извергам на поругание? Как подумаю, что мне завтра постель стелить для вас и этого... Жить не хочется!
Сердце ухнуло вниз, а ладони вмиг стали липкими и холодными. О том, что случится завтра я вообще старалась не думать, потому что меня начинало лихорадить и колотить мелкой дрожью. Не такой я себе представляла свою первую брачную ночь.
- Хватит плакать, - грустно погладив голову преданной и верной служанки, вздохнула я. - Ты меня расстраиваешь. Иди собирай сундуки, Лютея. У тебя не так много времени для этого осталось.
Встав с колен, девушка горько всхлипнула. Послушно кивая головой, она покинула мои покои, и опустошающая тишина легла мне на плечи тёплым пледом. Как долго ещё будет доступна мне эта маленькая привилегия думать и грустить в одиночестве?
Проследовав к окну, я взобралась с ногами на подоконник, подтянула к груди колени, тоскливо обводя взглядом улицу. Серая тень внизу привлекла моё внимание, и я не сдержала судорожного вздоха, узнав в запорошенном снегом парне, неотрывно глядящем в мои окна, Ральфа.
Я расторгла с ним помолвку через неделю после того, как пришла в себя и поняла, что от меня осталось. Поверил ли он моим жестоким словам, будто я его не люблю и никогда не любила - не знаю, но с тех пор он никогда больше ко мне не заходил, только подолгу стоял под моими окнами, заглядывая в них со смирением и щемящей тоской.
Сейчас мне хотелось плакать, глядя на нахохлившегося, словно замёрзшая птица парня и сказать ему, что я никогда не заслуживала такого хорошего мужа как он.
Заметив меня в окне, Ральф плотнее укутался в полы своего плаща и, резко развернувшись, пошагал в сторону конюшен.
Моё разбитое сердце тоскливо заныло, и я вдруг уцепилась взглядом за удаляющуюся фигуру Ральфа, как за спасительную соломинку.
Почему я должна отдавать своё целомудрие дикарю, который не испытывает ко мне ничего кроме ненависти? Я имею право хоть раз в жизни почувствовать, что значит быть любимой женщиной. И плевать, что со мной сделает кайген, когда об этом узнает.
Соскочив с подоконника, я быстро накинула на себя меховой плащ с капюшоном, после чего, выскочив в потайную боковую дверь, стала спускаться по винтовой лестнице в подвал, откуда по подземному переходу можно было добраться до конюшен. В том, что Ральфа найду там, рядом с моей любимой лошадью, я даже не сомневалась.
Удивительно, как сложно иногда делать совершенно обыденные вещи, когда в твоём арсенале больше нет простых магических возможностей, будь то умение зажечь щелчком пальцев световой файер или подстраховать себя от падения на слишком крутой ступени руной устойчивости.
Винтовая лестница, по которой я бегала вверх и вниз, словно белка, всю свою сознательную жизнь, теперь казалась мне неприступным рубежом, оставив за спиной который я совершу личный подвиг.
Спеша добраться до Ральфа, я забыла взять с собой свечу, и теперь медленно спускалась в кромешной темноте наощупь, ориентируясь только на число ступеней, что знакомо мне было с раннего детства.
Я не боялась свернуть себе шею, больше переживала, что Ральф куда-то уедет, и я не успею с ним поговорить. Поэтому, когда в подвале обнаружился оставленный кем-то в держателе факел, схватила его и помчалась по подземелью к выходу.
В дальнем углу мелькнула какая-то тень, заставив моё сердце совершить немыслимый кульбит.
Опасаясь быть кем-то узнанной, я бросила факел на пол и со всех ног рванула вперёд, а уже через несколько секунд оказалась на улице, жадно глотая открытым ртом морозный воздух и снег.
Закрыв капюшоном лицо, я юркнула за угол хозяйственных построек, а потом, добежав до двери конюшни, бесшумно проникла внутрь помещения.
Нос пощекотал запах сухого сена, опилок, овса и лошадей. Мне под ноги с громким урчанием бросился холёный чёрный кот, в надежде получить что-нибудь вкусное от поздней посетительницы места, где он считал себя истинным хозяином.
Ласково почесав его за ухом, я с тревогой осмотрелась по сторонам, а заметив открытую дверь в стойло Шаболы, выдохнула с облегчением. Ральф был на месте и, скорее всего, разговаривал со своей любимой кобылой, угощая её кусочками моркови.
Трусливо потоптавшись на месте, я сделала нерешительный шаг вперёд, и когда в проходе возник Ральф, замерла, чувствуя, как пульс грохочет в ушах и дрожь простреливает позвоночник.