Мы просидели расспрашивая друг друга о том о сем еще немного. Когда от костра осталась только россыпь угольков ребята отправились спать, а я еще какое-то время сидел глядя на угли, слегка прищурясь и представлял себе огни большого города с высоты птичьего полета, зрелище, которое уже вряд ли кто-то сможет увидеть. Городские огни стали совсем скудными, на ночь гасили почти все освещение. Небо окончательно затянуло низкими серыми тучами, но дождем даже не пахло. Машина по-прежнему казалась абсолютно черным пятном исправно поглощая все доступные ей фотоны и отражая лишь малую их часть. К утру батареи будут полностью заряжены. Я со вздохом поднялся на ноги и поковылял в свою палатку. Проверил пистолет и спрятал его под свернутую валиком куртку, служившую мне подушкой. Поворочавшись несколько минут, мне удалось уснуть.
Глава вторая
Климат изменился. Когда-то нас пугали ядерной зимой, затем глобальным потеплением. Я родился в то время, когда и то и другое было признано политической профанацией. Просто в первом случае у нас было больше всех ядерных боеголовок, а во втором — запасов углеводородов. Еще в начале двадцать первого века пропаганда и подконтрольность средств массовой информации достигла своего пика. Манипулирование массовым сознанием стало нормой. Зачастую люди просто переставали критически оценивать поступающий поток информации. На фоне этого приходили и укоренялись в головах людей даже самые дикие идеи. Знали бы простые обыватели сколько вреда планете тогда нанес переход к зеленой энергетики. Но правящие элиты такие вопросы никогда не волновали. Одни идеи признавали ошибочными, другие возводили на пьедестал. Климат стал марионеткой в раках политиков, но Катастрофа все расставила по местам. В первые годы конечно поболтало немного то в холод то в жару, но качели быстро успокоились. Буквально за десять лет все пришло к балансу. Конечно, саморегуляция еще не закончилась, и по-прежнему небо часто затянуто тучами, но и солнечные дни перестали быть редкостью. Говорят, в Северной Америки все еще сильные извержения и столпы пепла выбрасываются на десятки километров вверх, но лично я этого не видел. Катастрофа отбросила нас очень далеко назад в некоторых областях, но кое что осталось. Сложно оказалось восстановить наукоемкие производства, в связи с катастрофической нехваткой кадров. Да и те что остались, порой прекращали работу и восстановить их было практически невозможно. Здоровые телом оказалось не слишком блещут умом. Нет, я не говорю что все мы тупые — это далеко не так, но научная элита сгинула в один миг. Тридцать процентов людей, ведущих преимущественно сидячий образ жизни: ученые, программисты, инженеры, просто пожилые люди — основные носители знаний в высокотехнологическом обществе оказались среди тех кто не выжил. В итоге мы имеем то, что имеем: какие-то чудо игрушки, вроде моего автомобиля, еще остались, но вот создать что-то новое в ближайшее время нам не светит. Власть у военных, да и то где-то далеко, а на просторах Сибири почти анархия. До полной анархии конечно далеко, но и порядка нет.
Мой отец работал инженером на заводе по производству автономных электростанций. В первый месяц после Катастрофы всех выживших сотрудников вывезли в Москву. С тех пор с ним нет связи. Правда то, что они выпускали работает по всей стране и это единственные вещи, которые не смеет трогать никто, даже банды начавшие свои бесчинства несколько лет назад. Электричество нужно всем. Без него мы бы рухнули в каменный век.
Мы ехали второй день, делая по пятьсот километров между привалами. Автомобиль шуршал шинами по старому асфальту и этот звук меня успокаивал. Мы договорились объезжать стороной населенные пункты чтобы не слишком привлекать к себе нежелательное внимание. Двигались только днем, стараясь найти укрытие на ночь. Свет фар мог нас выдать. Электродвигатели практически не издавали звуков и это было нам на руку. Кузнецкий Алатау удалось объехать с севера по старой дороге минуя все населенные пункты. Свой первый привал мы сделали в такой глуши, что даже не пришлось прятаться. Настроение было на подъеме, казалось все будет легко и просто. Багажник был забит припасами, а половину заднего сиденья занимали палатки, складная мебель и прочие полезные в дороге мелочи. Я ехал за рулем, Иван сидел рядом со мной, Юля за ним на заднем сиденье. Каждые два часа мы с Иваном менялись местами. Дорога не то что была сложной, но местами ухабистой. К тому же, ей явно давно не пользовались, так что иногда приходилось выходить из машины и заниматься расчисткой проезжей части от упавших деревьев. На этот случай у нас была цепная электропила и пара ручных пил для случаев попроще. Днем после небольшого дождя выглянуло солнце и мрачная зелень тайги превратилась в яркую сверкающую сказку. Деревья подступали к самому краю дорожного полотна, и мы двигались между ними, как в зеленом коридоре, который местами превращался в тоннель, где верхние ветки сплетались между собой, образуя ярко-зеленый потолок. Откуда-то вдруг раздался громкий хлопок, машина дернулась вправо, что-то заскрежетало. Руль влево и машина, вильнув, тут же клюнула носом. Нажав на тормоз, я услышал чавкающий звук сжеванной покрышки. Сзади сдавленно ругнулась Юлька. Машина, прокатившись по инерции еще пару метров, остановилась поперек полосы. К счастью скорость была небольшой и нас не опрокинуло набок.