По ту сторону сломанного мира
Глава 1
Когда мне на глаза попалось объявление об экскурсионной поездке в Припять, я думал недолго: давно еще увлекся компьютерной игрой, потом книгами на эту тему, и сейчас пульс учащался при одном только упоминании сталкерства или Зоны Отчуждения. Добавьте сюда скучную работу, холостяцкий быт, житейскую тоску, и на выходе — вот он я, с воодушевлением спешу к месту, где был намечен сбор.
Я немного удивился, когда увидел огромный экскурсионный автобус и нашу группу, по меньшей мере, человек в тридцать, может больше. Кто-то уже занял место в автобусе и хрустел чипсами, кто-то, не теряя времени, фоткался со всем подряд, другие со скучающим видом стояли в сторонке и глядели на то, как нашего гида осаждала вопросами кучка особо любознательных туристов.
Закрывшись рукой от утреннего солнца, я смотрел на дорогу, по которой предстояло двинуться в путь. Экскурсия была однодневной и, согласно маршруту, нас ждала сама Припять, где обещали показать школу, детский сад, какую-то гостиницу, еще пару мест, не особо зараженных, ну и, конечно же, в конце дня мы должны были прибыть на саму Чернобыльскую Атомную электростанцию.
В пути я познакомился с Киром, мы сидели рядом. Это был человек лет сорока, заурядной внешности, правда с осунувшимся лицом и тусклыми, как у мертвой рыбы глазами. Несмотря на внешнюю неприветливость, он оказался приятным и интересным собеседником, пусть и немногословным. Признаюсь, слушать его мне было гораздо интереснее, чем монотонный голос гида. Кир — это прозвище. Получилось так, что он спросил, как меня зовут, я ответил, что в Зоне нет имен. Я-то пошутил, а он вполне серьезно задумался и представился Киром. В честь Булычева, наверное… Что ляпнул в ответ я, уже и не помню.
В Средней школе № 2 города Припяти я с азартом фотографировал все: заброшенные классы, кривые ряды пыльных парт, вскрытый пол, заваленный какими-то склянками, бумагами и плоскими хлопьями грязно-голубой краски, которой некогда были покрашены стены. Батарей не было, зато на стене, на единственном гвозде все еще держался портрет Вождя, под ним — опрокинутый стул и чьи-то связанные между собой шнурками кеды. Сквозь выбитые окна с улицы в класс заглядывали кривые ветви кленов и тополей.
Кир стоял у расписания уроков.
— Девять двадцать, — посмотрел на часы он.- В первом классе сейчас чистописание, в десятом — физкультура. Представляешь, тридцать лет назад здесь все еще бегают ребята и девчонки, смеются, и сегодня, как пить дать, собираются сбежать с последней геометрии в кино. Интересно, тридцать лет назад тоже светит солнце? Или, может, моросит дождь. Впрочем, какая разница. Главное, что там у них пока есть будущее.
— Не сгущай краски, — щелкнул я покосившийся стенд. — Они ж не померли. Эвакуировались в другой город. Сейчас живут припеваючи, уж свои дети школу заканчивают.
— Ты знаешь, что такое эвакуация? — обернулся Кир. — Это когда тебя с мясом отрывают от того, к чему ты привык. Тем людям нельзя было брать с собой ничего и никого, даже кошек и собак. И когда отъезжали автобусы, за ними бежали эти собаки, а хозяева выглядывали из окон и кричали, что скоро вернутся. Но собаки все лаяли и продолжать бежать. Как думаешь, быстро забудется та суета, пыль, крики, и особенно визг где-то попавшей под колеса собаки?
«Да, — подумал я, — кто-то повернут на Чернобыле похлеще меня». Но промолчал. Да и что тут скажешь? Ничего, и я сунул Киру под нос фотоаппарат:
— Глянь, классно заснял, да?..
Кир посмотрел не то с осуждением, не то с жалостью. Молча куда-то побрел. Странный он был. Все твердил, чтобы я ничего не трогал — пыль, радиация и прочее, а сам вдруг взял да и сунул в куртку какую-то тетрадку с пола. Еще огляделся, не видел ли кто. Странный он был, и единственным из всей группы, кто ходил по Припяти, как по кладбищу, а не как — уж будем называть вещи своими именами — по развлекательному аттракциону, за который заплатили.
Это тоже было странно.
Нас привезли к Колесу Обозрения, и так как это был самый яркий и растиражированный символ покинутой Припяти, я не мог не запечатлеться на его фоне. Оглядевшись, увидел, что Кир с каменным видом стоит у разбитого киоска — водилась за ним такая причуду вдруг «застывать» у чего-либо.
— Мне тоже билетик возьми, прокатимся!– хихикнул я.
— Оно не работает, — нахмурился Кир. — И никогда не работало.
Я протянул ему фотоаппарат, но он оттолкнул мою руку.
— Не буду. Что ты все здесь фотографируешь? — раздраженно поморщился он.- Разруху? Сломанный мир? Самому-то не стыдно?
— Ничуть!– огрызнулся я, ибо терпение мое кончилось. — А ты тогда чего сюда приехал? Просто поглазеть? Думаешь, это лучше? Да я, может, хочу друзьям показать, куда приводит мирный атом! И, кстати сказать, я сувениров с собой, в отличие от некоторых, не прихватывал. Я же видел, как ты ту тетрадку поднял. Зачем? Домой? Чтоб в качестве ночника светилась⁈ Так что не лечи.