Том чувствовал, что они все еще что-то упускают из вида. Каждый раз, как он пытался представить убийство Сандры Джарвис от рук ее отца, весь сценарий в его уме разваливался. Были случаи, когда отцы убивали дочерей, но были крайне редки, казалось, в них всегда отцы теряли контроль над своими дочерями, не могли принять тот факт, что они отдельные личности, с правом самим принимать свои решения. Но Фрэнк Джарвис ясно обозначил, что поощрял независимость своей дочери и вдохновлял не просто слепо следовать за решениями других. Школьные достижения Сандры, ее успехи в университете, ее работа с детьми из неблагополучных семей, все это говорило о независимой молодой женщине, свободной от оков родителей. Конечно же, если она вступила в конфликт отцом из-за Дианы Тернер и из-за ее знания о фотографии, это могло его шокировать. Разволновавшийся из-за ее обвинений он мог сорваться и... что? Убить собственную плоть и кровь?
Том продолжал возвращаться к этому вопросу. Одной, простой фразе, которая резонировала с ним и противоречила всему: Сандра была плотью и кровью Джарвиса. Вне сомнения немногие мужчины смогут убить свою собственную дочь. Их первым побуждением будет защитить дочь, несмотря на свою безопасность. Том ходил кругами. У Джарвиса был темный секрет: его дочь о нем узнала и сказала ему об этом, затем Джарвис сорвался и... опять же его мысль оборвалась. Как он мог сделать это со своей собственной плотью и кровью?
Эта мысль послужила спусковым крючком памяти, для кое-чего, чем поначалу Том был сбит с толку, так что он отправил это на задворки разума. А теперь оно вырвалось на свободу и он, наконец, все понял.
Теперь он мог представить ее. Безумную пожилую леди, тещу Фрэнка Джарвиса, сидящую в своем кресле с этим хитрым прищуром на старческом лице, когда она сказала Тому: «Она немного куку». Жена Джарвиса резко оборвала ее, чтобы та замолчала. Том тогда ее не понял. Он думал, что она ставит под сомнение психическое здоровье своей внучки, но нет. Он, наконец, понял, что та имела в виду, и туман начал рассеиваться.
― Бог мой, ― сказал он вслух, и так как он заговорил впервые, оба мужчины замолчали и повернулись к нему. Том посмотрел Джарвису в глаза и сказал: ― Она не твоя.
Он произнес слова тихо, но для Джарвиса они были, как удар.
― Что? ― спросил Джарвис, как будто Том сказал нечто нелепое, но его голос дрогнул, этого было достаточно, чтобы его выдать.
― Сандра не ваша дочь, ― Том покачал головой из-за их недогадливости, ― хоть даже даты и сходятся. Все это время я думал, что та интрижка годы назад была тем, что вы изменили своей жене, но все было наоборот, так ведь? Сандра стала несчастным результатом того, что вы пытались исправить свой брак. Она не была недоношенной. Она была результатом интрижки вашей жены, а не вас.
― Это чертова ложь!
― Разве? Тогда может нам стоит спросить вашу жену?
Фрэнк Джарвис открыл рот, чтобы запротестовать, но не смог придумать ответ.
― Вот почему она пьет? Я не имею в виду, что она чувствует вину, потому что спала с другим мужчиной и имеет от него дочь. Это явление распространенное. В каждой второй семье есть, по крайне мере, один маленький кукушонок, как ваша теща красноречиво назвала ее. Я подумал, она имела в виду, что ваша дочь ментально нестабильна, но помешанная старушка на самом деле пыталась сказать, что Сандру подкинули в гнездо. Так кем он был, Джарвис?
Но у Джарвиса внезапно закончились все слова. Он поковылял к лавочке и рухнул на нее.
― Будет легко заполнить пробелы. Мы просто спросим вашу жену. Я чертовски уверен, она станет очень общительной, как только мы скажем ей, что вы первый подозреваемый в убийстве ее дочери.
― Заткнись! ― завопил политик, гневно вскочив на ноги. ― Я все для нее делал! Я был рядом с своей женой, когда многие мужчины не стали бы! Господь всемогущий, она выставила меня дураком!
― Нет, ― сказал ему Том, ― но выставила бы, если вы ее вышвырнули. Вы не могли тогда развестись, если хотели преуспеть в политике, и вы знаете это. Вам пришлось сохранить семью любой ценой. Вы не были с ней: вы убедили ее быть с вами и дать вашему браку еще один шанс. Ценой, которую вы заплатили, стала дочь, которая была не вашей.
― Я вырастил эту девчонку! Я относился к ней как к собственной дочери. Я закрыл глаза на все, что сделала моя жена.
― Но вас это не заботило, так ведь, Фрэнк? Вас не волновало, когда она куда-то уходила за тем, чего вы не могли дать ей, ― Том покачал головой. ― Сколько ей было: семнадцать или восемнадцать, когда вы начали с ней встречаться? Она уже была слишком старой. Вы проявляете интерес только, если они очень молоды, и ваше наслаждение гораздо сильнее, если они сопротивляются. Боже, ваша жена, должно быть, так одинока.