Шторм упрямо вскинул подбородок:
— О'кей. Ну и что с того?
— А то, что, принимая во внимание некоторые детали ее биографии, логично предположить, что если у нее и есть сердце, то она держит его на замке. Но мне сдается, что если когда-нибудь она сбросит маску неприступности, перед тобой окажется создание столь же хрупкое, сколь и драгоценное.
— Ис-то-ри-я, Ричард, ис-то-ри-я, — передразнил Бернард, когда Шторм ушел. — История, окутанная тайной.
— Помолчи, — проворчала Харпер.
Она стояла у окна, опираясь на трость, задумчиво кусала мундштук и хмуро разглядывала затянутое туманной дымкой стекло.
Бернард, в толстом шерстяном свитере, отодвинувшись от стола, сидел, скрестив руки на груди и поглядывая на нее глазами паяца.
— Ты ведь не все ему рассказала, верно?
Харпер фыркнула:
— Я рассказала все, что ему нужно знать.
— Харпер, я тебя умоляю.
Она снова фыркнула. И еще больше помрачнела. На стекле блестели капли дождя. Капли конденсата. Размытые очертания улицы: кирпичные дома напротив, в окнах горел свет. На углу призывно мерцала вывеска паба «Журавль».
— Ты смотрела его первый фильм? — не унимался Бернард. — «Призрак»? Смотрела?
— Давным-давно, — буркнула Харпер.
— И что же? Он случайно преодолевает пять тысяч миль, чтобы работать с тобой. Случайно читает эту историю. Она случайно оказывается рядом. Именно она…
— Знаешь, приятель, случайность не такая уж редкая штука.
Бернард лениво потянулся.
— Знаю. Но когда мы приближаемся к заветной цели, когда чувствуем, что след еще не остыл, случайности происходят все чаще и становятся все более знаковыми. — Он вдруг подался вперед. — Это неизбежность, моя милая. Ричард Шторм именно тот, кого мы ждали. Именно Ричард Шторм привел все в движение. И ты сама это знаешь.
— Пусть так, все равно. Я не хочу, чтобы он пострадал. Это не его дело. Мое.
— Это наше дело! — запальчиво произнес Бернард. — Мне казалось, что прошедшие двадцать лет не остудили твой пыл. Мы не можем уберечь Ричарда от его собственной судьбы.
— Не говори ерунды, — осадила его Харпер. — Судьбы! — Она вынула трубку изо рта и пальцем нарисовала на запотевшем стекле какую-то фигуру.
— Ты не сказала ему, что мать Софии, прежде чем повеситься, вскрыла вены…
— Пустые слухи. Констебль, давший показания, был не в своем уме.
— Она вскрыла вены…
— Ты не можешь ничего доказать. Семья никогда не говорила об этом. У нас есть сотня других, куда более крепких зацепок, тысяча…
— Она вскрыла вены, — стоял на своем Бернард, — и кровью нарисовала на стене…
Рука Харпер безжизненно повисла. На стекле остался оплывающий символ — что-то вроде подковы с восьмеркой внутри.
— Вот именно, — торжествующе заявил Бернард. — Она нарисовала знак Яго.
6
Иногда жизнь текла перед ее глазами словно кадры иностранного фильма с субтитрами. Иногда люди со своими страстями и пороками, ложью, склонностью задним числом оправдывать неблаговидные поступки были настолько наивны, неискушенны и безыскусны, что одно-единственное слово или нечаянный жест выдавали их с головой.
На уик-энд София приехала в поместье Белхем. Она, ее старшая сестра и брат пили кофе в утренней гостиной, небольшой светлой зале с красивой, богатой обстановкой. В высокие, от пола до потолка, окна проникали лучи скудного зимнего солнца, которые мягким отсветом ложились на буфет, столики для закусок и висевшие на кремовых стенах старые полотна с пасторальными сценками среди живописных развалин.
Присутствующие расположились лицом друг к другу. София в белой блузке и широких светло-бежевых брюках сидела, заложив нога на ногу, на стуле со спинкой, изображавшей лиру, в духе английского неоклассицизма; слева от нее на мягкой кушетке — Лаура. Справа, в кресле во французском провинциальном стиле, расположился Питер. Стул отца — его массивный трон, «чиппендейл» XVIII века — пустовал, и светлый солнечный блик на спинке словно временно замещал хозяина.
Маленький Саймон, пятилетний сын Лауры, племянник Софии, ползал под столом. Он возил взад-вперед по ковру игрушечный автомобиль Бэтмана — подарок тетки на Рождество — и отчаянно колотил фигуркой человека-летучей-мыши о зловещую, в виде когтистой лапы грифона, ножку стола.