Шторм посмотрел на нее, затем кивнул на фотографию:
— И что же случилось?
— В лагере была одна женщина, которая в конце концов заподозрила неладное. Слепая вера в святого Яго неожиданно дала трещину. В ее душу закрались сомнения; ей стало казаться, что откровения Учителя, его пророчества и предсказания скорого Апокалипсиса — не просто обман, но обман, за которым кроется чудовищный замысел. Из лагеря начали пропадать дети — дети Яго. Иногда исчезали и их матери. Одна женщина сошла с ума и покончила с собой — ее не успели остановить.
Однажды ночью, когда все спали, мнительная послушница заметила, как несколько человек из ближайшего окружения Учителя вышли из лагеря и удалились в джунгли. Она выскользнула из постели и незаметно последовала за ними.
Шторм не спускал с Харпер глаз и слушал затаив дыхание.
— Дрожа от страха, она углубилась в джунгли. Кругом царила кромешная тьма. Кроны деревьев не пропускали даже лунного света. Ночную тишину то и дело прорезали крики диких зверей. Наконец впереди послышались приглушенные голоса. Раздвинув листву, она увидела небольшую прогалину — кто-то держал факел. То, что предстало ее взору, оказалось страшнее самых страшных страхов.
Харпер прищурилась, точно вглядываясь в толщу воспоминаний:
— Перед каменным алтарем стоял Яго… А на алтаре лежал ребенок. Его ребенок. Младенец. Он смотрел на отца сонными, доверчивыми глазами. Вокруг, бормоча таинственные заклинания, стояли самые доверенные последователи Яго. А в глубине поляны два дюжих апостола держали за руки молодую женщину, которая отчаянно пыталась вырваться. Кричали только ее глаза — рот ей предусмотрительно заткнули кляпом.
И вот Яго занес над обнаженным телом младенца кривой клинок и с задумчивой улыбкой…
— Господи Иисусе, — прошептал Шторм. — Постой, не надо, ради Бога!
— Словно пелена спала с глаз мнительной послушницы, — вполголоса продолжала Харпер. — Она повернулась и бросилась назад, в лагерь, чтобы поднять тревогу. К несчастью, в панике она потеряла бдительность — упала, наделала шума и этим выдала себя. Чудом ей удалось избежать погони и добраться до лагеря, где безмятежно спал ее собственный сын.
Тогда-то Яго понял, что игра окончена, и поджег поселение. Большинство сгорели заживо — огонь застал их спящими, — тех же, кто пытался вырваться из адского пламени, настигла пуля Учителя.
Лицо Шторма исказила гримаса боли:
— Похоже на трагедию Джонстауна.
— Да, только произошло это гораздо раньше. Кстати, некоторые полагают, что преподобного Джонса вдохновил «опыт» его предшественника.
— Понятное дело. Должен же он был на кого-то равняться. Иметь образец для подражания.
— Вот именно. Короче говоря, никто не вышел из Форта-Яго живым.
— А как же она? — Шторм кивнул на фотографию. — Эта женщина с ребенком. Это ведь она — как ты там ее называла? — мнительная послушница?
— Возможно. Так или иначе, дальнейшая ее судьба неизвестна.
— Но как же так? Ведь погибло множество людей — кто-то должен был в этом разобраться.