— Не много, — промолвила она. — Сказал только, что остановил Джессику, когда цена поднялась до полумиллиона.
— Несколько странное поведение, ты не находишь? — ворчливо заметил сэр Майкл. — Зачем он это сделал? Возмутительно.
— Неужели ты бы выложил такую сумму?
В ответ сэр Майкл лишь пожал плечами.
Повисла пауза. София чертовски устала: этот разговор тяготил ее, хотя она понимала, что его не избежать.
— Так кто же в конце концов покупатель? — осторожно поинтересовалась она.
Сэр Майкл расправил плечи:
— В том-то и вопрос. Все это выглядит довольно таинственно. Этот тип выписал чек от имени некоего фонда. «Дети надежды», так, кажется. С чеком все в порядке. Только вот загвоздка — такого фонда «Дети надежды», похоже, не существует. И никто не знает, что это за человек. Раньше его никто не видел.
София смотрела на отца и молчала. «Дети надежды»? — думала она. — Или Дьявол из Преисподней?» Она едва не покончила с собой, решив, что за всем этим стоит ее родной отец, а оказалось, это некая организация, которой не существует в природе. «Дети надежды». И все же: почему сэр Майкл так хотел купить «Волхвов»? Знал ли он — слышал ли — о том человеке, о «восставшем из мертвых»? Почему ничего не сказал ей? Почему не попытался уберечь ее от рокового шага? Почему ее спас Ричард Шторм, человек, которого она едва знала? Почему не отец?
— Папа…
— Так или иначе, это была всего лишь моя прихоть, — перебил ее отец. — Мне всегда нравился Рейнхарт, вот я и подумал, почему бы не приобрести…
София притихла, уязвленная его ложью. Сэр Майкл подошел к кровати, взял ее руку в свою большую, испещренную старческими пятнами ладонь.
— Самое главное, чтобы ты поправилась. И выброси из головы этот вздор. — Он неуклюже склонился над ней, трогательно заботливый отец, который, несомненно, считал ее попытку самоубийства результатом чисто женского нервного срыва и был бессилен помочь ей. — Послушай, я не хочу показаться законченным эгоистом, но я хочу спросить: этот нелепый случай, там, в галерее, он имеет какое-то отношение к нам? То есть ко мне?
Губы Софии дрогнули, словно с них готовы были слететь какие-то слова, но затем снова сомкнулись.
— Ты и есть законченный эгоист, — наконец промолвила она вполголоса. — Нет. Разумеется, нет. Просто на меня что-то нашло. Теперь уже все позади, и я понимаю, что вела себя глупо.
Сэр Майкл выпрямился, довольно улыбаясь:
— Что ж, прекрасно. Тогда вперед. — Он хлопнул в ладоши. — Как знать, может, нам удастся приобрести следующую створку триптиха.
Погруженная в собственные мысли, София подняла на него отрешенный взгляд.
— Следующую?..
— Ну да. После аукциона поползли слухи, что «Волхвы» не единственная створка, всплывшая в Восточной Германии. Поговаривают, что скоро на торги выставят «Богородицу».
— «Богородицу»?
— Да, — сказал сэр Майкл, потирая руки. — Похоже, ее приобрел третий участник торгов — тот, что делал ставки по телефону, — и теперь ищет покупателя.
— О Боже. — София закрыла глаза.
Она действительно смертельно устала. Ночь была на исходе, приближался рассвет. Ей было одиноко и страшно. «Волхвы» — «Богородица» — «восставший из мертвых» — залитые кровью глаза Джона Бремера — все это не выходило у нее из головы. Хорошо бы заявить в полицию… но что, если это повлечет за собой арест отца? — или финансовый крах? И то, и другое означало бы для него верную гибель. Да и не могла она доверять полиции. Кем бы ни был этот Дьявол из Преисподней, у него могут быть связи в полиции. Так сказал Джон Бремер. Собственно, у него повсюду могут быть свои люди. Нет, она никому не могла доверять — не могла поделиться своими страхами. Впрочем, в этом не было ничего нового. Она никогда ни перед кем не изливала душу, никому не верила, не поверяла своих тайн. Никому не рассказывала о своих подозрениях относительно сэра Майкла или о событиях той далекой ночи в Белхем-Грейндж. Так будет и дальше, если только она не положит этому конец. Пора избавиться от кошмара, который преследовал ее последние несколько недель. Или лет? А вернее, всю жизнь.
София встала с кровати и подошла к окну. Занимался рассвет. Она раздвинула шторы, открыла подъемную раму. Зябко поежилась — холодный утренний воздух проникал под тонкую ночную рубашку. Внизу по мокрому асфальту шуршали шины. Шуршали голые ветви деревьев. София выглянула в окно.