Ведь в основании стены, за плинтусом, завернутые в пожелтевшую и почти истлевшую бумагу с еле различимыми древними кабалистическими знаками, рядом с гнусными орудиями убийства — короткими кинжалами с ржавыми следами крови — лежали крошечные черепа и скелеты по меньшей мере трех младенцев!
Я не верил своим глазам, однако находка эта подтверждала местные нелепые суеверия, о которых днем назад рассказывал Ахаб Хопкинс. Мысль моя лихорадочно заработала. Известно, что при жизни прадеда исчезали младенцы, а его самого почитали колдуном и магом, приносившим во время своих богохульственных обрядов человеческие жертвоприношения. И вот теперь в стенах дома отыскались зловещие свидетельства его нечестивых деяний!
Справившись с первоначальным шоком, я сообразил, что мне следует действовать, причем без промедления. Если о черепах пронюхают мои богобоязненные соседи, мне несдобровать, это ясно. Не мешкая побежал я за картонной коробкой, а вернувшись, побросал в нее кости и снес в фамильный склеп. Там я ссыпал их в пустую нишу, где когда-то покоились останки Джедедийи Пибоди. При этом крошечные черепа рассыпались, к моему облегчению, в прах, теперь, если начнутся поиски, в склепе обнаружат только горсть истлевших костей. Даже эксперт не сможет дать точного заключения. И если поляки напишут архитектору о случившемся, я смогу все отрицать. Кстати сказать, в дальнейшем они никак не проявили себя — видимо, скрыли от архитектора подлинные причины своего бегства, перепугавшись до смерти.
Не дожидаясь, пока отыщутся новые рабочие, согласные выполнить все нужные реставрационные работы, я однажды под влиянием неясного инстинкта, отправился в потайную комнату, которую собирался при свете мощного электрического фонарика осмотреть самым тщательным образом. Уже на пороге меня ждало ошеломляющее открытие: после нашего с архитектором визита там кто-то побывал — об этом неопровержимо говорили следы, оставленные таинственным гостем. На пыльном полу виднелись отпечатки босых ног мужчины и кошачьих лап. Но были и более страшные свидетельства. Следы мужчины и кота начинались в искривленном северо-восточном углу, хотя там нельзя было даже выпрямиться. Эта парочка, казалось, прошла сквозь стену и направилась к черному столу, где, собственно, и оставила самые кощунственные приметы своего визита. Идя след в след за таинственными отпечатками, я чуть не натолкнулся на этот самый стол.
Он был весь забрызган какой-то жидкостью. В одном месте, по соседству с темным пятном, оставшимся на пыльной поверхности то ли от лежавшей кошки, то ли просто от небольшого свертка, растеклась мерзкого вида лужица, не более трех дюймов диаметром. Направив на стол фонарик, я пытался понять, как туда могла попасть жидкость, затем перевел луч на потолок, предположив, что он, возможно, прохудился, но тут же вспомнил, что со времени моего предыдущего прихода сюда дождя не было. Обмакнув указательный палец в лужицу, я поднес к нему фонарик. Жидкость оказалась красной, и я мгновенно понял, что это кровь. Как она попала сюда? Об этом я не осмеливался думать.
И все же разные предположения вне всякой логики, одно мрачнее другого, лезли мне в голову. Прихватив с собой несколько книг в кожаных переплетах и рукопись, я заторопился прочь из этой зловещей комнаты и перевел дух, лишь оказавшись в менее романтической обстановке, где углы были углами, а не таинственными конфигурациями, как бы заимствованными из других, неведомых человечеству измерений. Прижав к груди взятые книги, я поспешно, с тяжелым ощущением невольной вины, прошел в свои покои.
Раскрыв книги, я с ужасом убедился, что знаю их содержание, хотя могу поклясться, что никогда не видел их прежде и даже не слышал в ту пору о существовании таких трудов, как «Молот ведьм» или «О демоническом» Синистрари. Они были посвящены магии и колдовству, в них приводились разные заклинания и магические формулы, рассказывалось, как можно с помощью огня уничтожить ведьм и колдунов, говорилось об их излюбленных способах передвижения… «Прельщенные призрачными видениями демонов, они с легкостью перемещаются в ночном пространстве, путешествуя, как они сами, кстати, свидетельствуют, на некоторых животных… или сами по себе, выходя из помещения через специально предназначенные для этого отверстия. Сам Сатана прельщает во сне ум того, кого избрал, используя для искушения окольные пути… Они берут мазь, изготовленную ими по дьявольскому рецепту на крови убиенных младенцев, обмазывают ею стул или метлу, а затем, усевшись поудобнее, тут же взмывают ввысь, будь то день или ночь. По своему желанию они могут быть видимыми или невидимыми…» Отложив это чтение, я потянулся за книгой Синистрари.