Вступив в помещение, инопланетянин, досель поддерживающий Дашу, выпустил ее из объятий, прямиком направившись к шарообразному устройству. А вошедший следом его соплеменник, на чуть-чуть застыв подле женщины, беспокойно оглядел ее лицо. Он внезапно протянул руку к лицу Дарьи, и слегка нажимая тремя перстами, прощупал нос, щеки, едва отекшую под глазами кожу и даже виски. Затем инопланетянин резко качнул своей подвешенной на полусогнутой шее головой, и, развернувшись, двинулся к правой стене, прямо к экрану, каковой разком засветился, показав на зеркальной поверхности само шарообразное устройство. Остановившись напротив экрана, он провел средним пальцем по панели, отчего все огоньки ярко вспыхнув, сменили цвет на единый, ярко-бирюзовый, и гулко загулил, вроде подражая воркованию голубя. Иногда сопровождая свою речь (ибо Дарья сразу поняла, что это была именно речь) тем самым глухим хмыком.
Женщина прислушалась к переговорам инопланетян, так как минутой спустя загулил стоящий возле шара, подумав, что и сейчас проявила привычную себе любознательность, которая притушила даже чувство страха перед неизведанным. Стараясь не задумываться не только о лечение, но и о самом обследование, и выявление какой-то непонятной аномалии. Припоминая услышанные когда-то рассказы людей о похищении инопланетянами, их грубом исследование касающемся в основном генетики человека и изучения его репродукции, а именно воспроизведения себе подобных.
Инопланетянин, замерший возле устройства, провел подушечкой указательного пальца (как сейчас разглядела Даша) имеющего серого цвета роговой покров, прикрывающий и сам кончик, по передней поверхности шара, прочертив на нем короткую дугу. А пару секунд спустя по прозрачному его полотну пролег четырехугольник. Округлая четырехугольная створка, заметно дрогнув, выползла вперед и плавно сместилась в сторону трубы, зависнув сбоку от устройства.
Дарья, неотрывно наблюдающая за съехавшей створкой, вновь утерла текущую с носа кровь, и, глянув на ладонь, испуганно вскрикнула. Потому как кровь, хоть и не была черной, но зримо потемнела, превратившись из алой в темно-бордовую, близкую к коричневому цвету.
— Черт возьми, — теперь, дабы погасить волнение она грубо выругалась. — У меня определенно от тех лекарств из головы вытекают мозги.
Не менее грубо пошутив, Даша тягостно передернула плечами, понимая, что такой цвет крови, это однозначно, что-то нехорошее. Находящийся возле устройства инопланетянин, даже не взглянув на женщину, торопливо направился к стоящему возле экрана соплеменнику, и когда из-под панели выехал прозрачный неширокий ящик, вынул оттуда голубую пористую губку и плоские пятачки. Он все также скоро вернулся к Даше, и, оглядев ее лицо, положил на выставленную ладонь губку, мгновенно втянувшую в себя с поверхности кожу всю кровь.
— Сейчас я вставлю живец вам в ноздри, — молвил инопланетянин, нежно ощупывая пальцем крылья носа женщины. — Больно не будет, может несколько неприятно. Однако живец закупорит дыхательный процесс через нос и вам придется дышать через рот, Дарья Александровна. Но поверьте, эта неприятность не продлится долго, вскоре прибудет Наблюдающий и остановит кровотечение.
— Так, что это ваш живец не остановит кровотечение? — качнув головой от недовольства, переспросила Даша.
— Немного снизит сам процесс течения, — неуверенно задребезжал в ответ серо-вощеный, продолжая оглядывать лицо женщины. Он ласково придержал ее подбородок, и слегка развернув голову вправо, заглянул в ее ухо.
Но только затем, чтобы снять с выставленной ладони женщины губку и обработать спервоначалу правую ушную раковину, а после левую. Так, что Даша поняла и из ушей у нее также сочится кровь, только не так сильно, как из носа. Инопланетянин утер впитывающей губкой лицо Даши, не только нос, подбородок, но и шею, да воткнул в обе ноздри по плоскому серебристому пятаку, таким образом, закупорив приток воздуха. Впрочем, не прекратив кровотечение, ибо оно теперь стало ощущаться легким бульканием в недрах ноздрей и тягучей болью, будто пролегшей от лба к кончику носа. Еще раз, обработав нос пористой губкой, к удивлению не только поглотившей кровь, но даже не изменившей цвет от впитанного, инопланетянин с ощутимой заботой в голосе, качнув в сторону шарообразного устройства головой, сказал:
— Сейчас я попрошу вас, Дарья Александровна, войти в ха-голу, поелику в течение двух минут начнется обследование. Наблюдающий уже прибыл на планету, — слышимо выделив величание кого-то более важного, точно руководящего их действиями.
— Кто такой этот Наблюдающий? И почему вы не можете остановить кровотечение? И вообще, интересно, разве такое кровотечение нормально? — потоком вопросов отозвалась Даша, да сморщив от резкой боли лоб, громко застонала. Немного погодя, когда от боли в голове осталось тугое состояние напряжения, чуть ниже дополнив, — боль, кровотечение, видимо, указывают на травму головного мозга. Определенно, эти спецслужбы не проводили никакого медицинского теста, а просто-напросто налупили меня.
— Вещи лучшем будет снять, — словно не воспринимая не только насмешку в словах Даши, но даже сами слова, вопросы, отозвался серо-вощеный, между тем внимательно оглядывая ее голову, и изменяющиеся черты лица.
— Вещи? — переспросила Дарья и вновь застонала, так как к болезненному состоянию всей головы, добавился скрипящий шум в ушах и онемение стоп на обеих ногах и кистей на руках.
— Да, для полноценного осмотра будет лучшим снять с себя вещи, — дополнил серо-вощеный инопланетянин и придержал Дашу под локоть, так как ее вновь тягостно качнуло вправо-влево, а онемение стало распространяться, достигнув коленей на ногах и локтей на руках.
— Еще чего не хватало. Может вам и волосы коротко подстричь, али обрить их вообще налыску, — язвительно отозвалась женщина, тем не менее, не став вырываться из рук инопланетянина, потому как ее внезапно затошнило, а после пред глазами проплыли радужные круги, похоже, выплеснувшие из ушей значимые потоки крови.
Она вообще не переносила все эти медицинские обследования и всегда шла на них только по крайней необходимости, ассоциируя их с казнью. А уж раздеваться донага перед этими, скажем честно, неизвестно кем (даже не назвавшимися), не собиралась совсем.
Инопланетянин не просто почувствовал недовольство женщины, он его увидел, опять же приметив плеснувшую из ушей кровь, потому спешно протянув руку, утер ушные раковины, и пояснительно сказал:
— Для полноценного обследования лучшим образом было бы снять вещи, тем более при любом исходе они вам не понадобятся в ближайший срок. Но если вы, Дарья Александровна не желаете, хотя бы снимите верхнюю одежду и обувь.
Неприкрытый намек на то, что она увидит родных не скоро, хлестко полоснул женщину по мозгам, осознанием какой-то законченной участи, вызвав очередную в них боль и судорогу в правом бедре ноги. Отчего Дарья тягостно застонав, одной рукой принялась растирать бедро, а другой придержала раскачивающуюся один-в-один, как у инопланетянина голову, тяжелую и точно дурную.
Серо-вощеный немедля выпустил из хватки руку Даши и загулил в сторону соплеменника, застывшего подле экрана и зримо увеличившего сами объемы шарообразного устройства, будто разворачивая его недра. Когда острая боль в бедре сменилась на тянущую, Даша принялась медленно расстегивать на куртке замок, снимать ее, и кроссовки. Понимая, что в данный момент без обследования не обойтись, осознавая, что еще десяток минут этих мучений, и она сама себе вырвет постоянно отдающий болью мозг. Расшнуровав кроссовки и вытащив ноги, Дарья положила сверху на них куртку, да вскинув взгляд от серых полос (оставленных на полу ихними подошвами) на инопланетянина стоящего напротив, нервно вздохнула. И тотчас миндалевидные его глаза, увеличившись в размере, выказали внутри черных радужек подобие белых зрачков, словно жаждая, мечтая понять саму суть Даши, разгадать ее появление и становление, ощутить, ощупать мысли, чаяния, испытанные чувства.
— Не смейте этого делать! — жестко крикнула женщина, узрев, как весьма стремительно дернул в сторону взгляд инопланетянин, будто испугавшись мощи ею указанного. — Вы, что не понимаете, у меня все болит! Все, тело и особенно голова, мозг, — теперь Даша, однозначно, жаловалась, чего делала редко, привыкнув с детства терпеть и хранить в себе сам смысл пережитого, редко позволяя слезы, стоны, жалобы. И высказывая их зачастую не родителям, коллегам, а маленькому Паньке живущему, дышащему с ней на одной волне.