После первого сета вежливо улыбающийся отрапортовал: плакаты с призывами отобрали. Скандировать политические лозунги запрещать не будем и важно добавил знакомый припев: «Вы же знаете. У нас в стране — свобода слова». С этим он навсегда удалился, исчез из моей жизни, оставив в общем приятное впечатление, рефрен — не в счёт.
Интересно устроена память. Отъезд из Колорадо, «налёт» прессы, матч двух сборных… Мне же тяжёлый августовский день припоминается и милым шалуном Микки Маусом, потешавшим зал в Денвере. В одежду диснеевского мышонка нарядился студент университета. На разминке он забавно пародировал движения волейболисток. В минутных перерывах по-пластунски подползал к окружавшим тренеров спортсменкам, приставляя лапу к уху, будто подслушивая. В промежутках между сетами запускал на трибуны тарелочки-бумеранги, жонглировал тремя-четырьмя волейбольными мячами. Таяло напряжение, слышался смех, в перерывах публика не скучала. Наши девочки подарили американскому мышонку большой значок с Мишкой-олимпийцем, и Микки, приколов подарок к груди, от радости продемонстрировал серию кульбитов.
Об этом, а не о высосанных из пальца сенсациях надо было бы писать коллегам-американцам. На глазах случилось маленькое чудо — недружелюбная толпа была очарована, укрощена спортивным действом. И два, пусть шутливых, явно не главных символа наших двух стран — Микки Маус и олимпийский Миша — прекрасно ужились вместе.
Веселил меня не только проказник Микки. Перед игрой к нам раза три подбегал устроитель матча. Весь из себя озабоченный, с видом неимоверно деловым, он походил на игрушечный волчок, который все подкручивали, не давая остановиться. Его новости веяли безысходной стереотипностью: продано 3500, 3600, 3800 билетов. После игры завод кончился, и человек-волчок устало плюхнулся на скамейку запасных:
— Поздравляю! Вы продали нам весь зал, — в голосе торжество. — Вы принесли даже прибыль.
О чём шла речь? И почему нас должна была трогать прибыль устроителей? А человек, по-своему истолковав холодное молчание, выхватил из кармана микрокалькулятор. Прямо при мне вычислялась стоимость питания, проживания в «Рамаде Инн», не было забыто и о покупке бензина для автобусов, доставивших сборную в Денвер. Четыре арифметических действия оказались любимыми операциями в жизни этого робота. Особое предпочтение отдавалось сложению и умножению. Мы его так и оставили на скамеечке с зажатой в руке машинкой — дорвался.
Смех смехом, а в Штатах процесс подсчётов и пересчетов прибылей — занятие наилюбимейшее. Никаких стеснений по отношению к источнику прибылей, как вы поняли, не испытывается. Это коробит, а если касается вплотную, то и раздражает. Но такие чувства американцам непонятны. Мы были рады, что матч, бог с ним — проигранный, — стал маленьким, но шажком вперёд по негладкой дороге, ведущей к укреплению спортивных и культурных связей между двумя странами. Понравился болельщикам, пошёл на пользу спортсменкам. Устроители ликовали по другому поводу: вложенные затраты с лихвой окупались. И к любительскому спорту подход в США чисто профессиональный. Уж слишком закостенели некоторые денежные тузы в бесконечных расчётах.
Поздно вечером сборная США в полном составе пригласила советскую команду на лёгкий товарищеский ужин в кафетерий «Рамады». Трапеза была, как и обещали, лёгкой, но от этого не менее товарищеской. Заглянул на огонёк и человек-калькулятор, однако, не найдя достойных слушателей ни в той, ни в другой команде, вежливо, к общему облегчению, удалился. Среди спортсменов, да и среди любых нормальных людей он и ему подобные были чужими, лишними. Откупоривались бутылочки пепси-колы, пошла по кругу баночка белых грибов, сохранённых Любой Тимофеевой, произносились тосты. О чём бы ни заводили разговор, понимали друг друга неплохо. Договаривались о новых встречах и передавали приветы общим знакомым, игравшим в сборных раньше и теперь с волейболом расставшимся. Ни единой американской девчонке не взбрела в голову шальная идея осведомиться: «Не желаете ли у нас остаться?» Вопрос о призрачных американских свободах не дискутировался. А наши девушки не напоминали собеседницам о нетактичной дневной атаке журналистов. Взаимно приятной беседе не было бы конца, но рано утром неутомимых странников-спортсменов поджидала дорога. Нам — на Всемирную универсиаду в Мехико, им к себе — в олимпийский тренировочный центр…