- Это как же так? Проморгал, поди! - пальцы нашаривают задвижку - он не будет включать свет на крыльце, он не идиот, - а дверь неслышно распахивается в ноябрьскую ночь. - Вот дурень старый, а?! Говорил же себе - караулить надо, а не в тёплом дому сидеть...
Старик торопливо, но бесшумно спускается по ступенькам и идёт к тёмной громаде грузовика. Вот, поди ж ты, проморгал, а они стоят, его ждут, осла старого. И парни-то все, как на подбор, видные, крепкие, к земле привычные - настоящие ирландцы, словом. И не посмотрели, что фамилия его Макдауэл, будто знали, что мать его была урождённая О`Донелл, родом из Голвея. А, может, и знали, не даром же к нему обратились - они такие, ребята из ИРА, палец в рот не клади, и кто это выдумал, будто ирландцы - простаки? Э, нет, покажут они ещё всем, где раки зимуют. А вот вроде и кто у них за главного - ну, да, он: высокий, джинсы, куртка-шотландка в клетку какую-то, в темноте не видать. Хитрец какой: в городе встретишь - да и мимо пройдёшь, а через пять минут уж и думать забудешь, что за парень в куртке клетчатой...
- Сейчас, сейчас, - старик торопливо кивает. Дверцы угольного подвала неслышно поворачиваются на петлях. - Смазал вот, не скрипят, а то что ж, беспорядок, не ровен час, услышит кто.
- Эх, мистер вы наш Макдауэл, нам бы, да без вас бы... - невысокий плотный человек в потёртом кожаном пальто смеётся. - Да будь вы помоложе... Хотя иной раз от молодых толку, как с козла молока.
- Это почему же? - удивляется старик. Рука человека в кожаном пальто ложится ему на плечо, и он чуть приседает под тяжестью ладони. Но тут же выпрямляется - и не старый он совсем, и ноги-то, ноги - держат ещё, так, что и иной молодой позавидует, от этих молодых толку - кто наплакал, знамо дело.
- Да кое-кому рано ещё, женилка не выросла, а думалка тем более, - шутит человек в кожаном пальто - как, бишь, его фамилия? - и они смеются.
Серые тени бесшумно исчезают в недрах подвала и выныривают обратно, вытаскивая длинные деревянные ящики, и квадратные ящики поменьше и ещё какие-то ящики и коробки. Шуршит брезент кузова, еле слышно - и грузовик покачивается на рессорах, а под конец погрузки слегка проседает на задние колёса.
- Ну, что, мистер вы наш Макдауэл, не было тут этих, из Лондона? - последние слова собеседник старика произносит с ненавистью, растягивая первую "о" - Ло-о-ондона.
- А как же, были! - Ну, наконец, и до дела дошло, и ему есть, что сказать, не зря он ещё, видать, на свете живёт. - Были, ещё как были, недаром весь день за дорогой следил, как просили. Что ж я, или не понимаю? Не-е-ет, шалишь, от меня не уйдёшь! Только не останавливались они, - старик с сожалением качает головой. - "Ровер" ихний как просвистел по шоссе - и только его и видели. "Ровер"-то этот неужто я не узнаю? Его, поди, весь город знает. Так и уехали на Эдинбург.
- На Эдинбург, говорите? - темно, но старик видит, как собеседник пристально смотрит на юго-восток. - Ну, где Эдинбург - там и... - он на секунду останавливается, - там и до границы недалеко.
- Ну да, ну да, - Макдауэл согласно кивает. - Но, если что, я уж смотрю за дорогой-то, не сомневайтесь...
Быстро как справились, эти молодцы из ИРА - сильные, крепкие, загляденье прямо. И ящики тяжеленные как пушинки перекидали, кто это больно так сможет, если он не ирландец?
- Мы не всё забрали, вы уж постерегите, хорошо? - старший опирается рукой на борт машины. - И за дорогой присмотрите. Как меня найти, знаете. Ничего, - говорит он тихо, но угрожающе, и старику чудятся в его голосе разрывы гранат и самодельных бомб, - будет и на нашей улице праздник. И мы потанцуем, так потанцуем, как в старые времена, правда, мистер вы наш дорогой Макдауэл? А как танцевала ваша матушка на ярмарке в день Святого Падди в Голвее - вот уж загляденье было, - он предаётся воспоминаниям. И перед глазами у старика тут же возникает площадь в Голвее, жёлтый яркий полдень, играет рил, мать кружится в вихре шерстяных юбок, и каждая своего цвета - синяя, красная, зелёная - она, как цветок, такая же яркая и свежая, или как листок клевера...
Хлопает автомобильная дверца, и старик Макдауэл вздрагивает, возвращаясь в реальность. "Должно быть, ему его отец рассказывал про Кэтрин О`Донелл", - думает старик. Этому мистеру - да и фамилия-то похожа - Ориш... Нориш... Данеш... Нет, не припомнить сейчас.
Армейский грузовик трогается с места и исчезает в промозглой ноябрьской темноте, оставив после себя чуть ощутимый запах бензина.
Старая женщина поднимает голову от вязания и, прислушиваясь, строго смотрит поверх очков в сторону окна. Ну, так и есть - фырчанье мотора.
- Варёной картошки, Дориш? - она даже не глядит в сторону вошедшего.
- Минни? - человек в потёртой коже озадаченно смотрит на неё.
- Ну, ты же заставляешь всех этих людей верить, что ты ирландец, или кто там? Каждый раз по-разному, да? Ирландцы очень любят варёную картошку, я слышала. Притворяться - так до конца.
- Какая, к чертям, картошка? - он в упор не понимает, о чём она. - Их "Ровер" видели на дороге в Эдинбург. К границе. А, значит, и к Нью-Кастлу.
- Одного за другим, да? - она припечатывает его взглядом, точно он прогулял уроки. И тут же, вслед за этим, выиграл кубок школы.
- Одного за другим, Минни. И я... мы утопим их в их собственной крови.
- Нью-Кастл? Это значит...
- Да. То и значит. Что ты там говорила про варёную картошку?
Женщина откладывает вязание в сторону и, усмехаясь уголками губ, идёт накрывать на стол...
"Ровер" всё ещё стоит поперёк дороги; на встречке замер грузовичок с открытой дверцей.
- Давай, Легран, - Райс подходит к "Роверу". Эта баба - так Джои продолжает про себя называть Потрошительницу - насилу выползает на шоссе, обхватив себя руками. Парочка сломанных рёбер уж точно, - удовлетворённо отмечает про себя Джои. В другом состоянии допрашиваемые от них не выходили, иначе они бы не были Райс и Купером.
Начинает накрапывать дождь. Со стороны леса, из низины, к шоссе ползут клочья тумана. "Отличная ночка, особенно для тёмных делишек", - думает Джои с юмором. Надо же, у него ещё лезет откуда-то этот юмор, будь он неладен!
Райс помогает этой бабе дойти до грузовика и устроиться на заднем сиденье. Джои заводит мотор "Ровера", съезжает с дороги и загоняет машину за ближайшие деревья, недалеко, так, чтобы не было видно от шоссе.
Раздолбанный грузовик издаёт такие звуки, точно вот-вот развалится на части. На руль надет идиотский чехол из искусственного меха, который когда-то был пушистым, а теперь местами вытерся до основы. А, может, просто слипся от грязи - Джои не знает, но испытывает стойкое желание содрать его к чертям собачьим и ощутить под пальцами привычный холод пластика.
- Я совсем не думаю о том, что всего несколько часов назад взял и вот просто так завалил несколько человек, - вдруг говорит он неожиданно для самого себя. - Я даже не знаю, сколько. И почему-то меня это ни хрена не волнует.
- Не просто так, - Райс сидит сзади, вместе с этой бабой. - Ведь я объясняла тебе. Половине тех, кто там находился, промыли мозги. С тобой могли проделать то же самое, и ты сделал бы всё, что тебе приказали. Спрыгнул с обрыва, перерезал глотку мне или даже самому себе.
Джои мигом вспоминает то, как он стоял, как дурак, приклеившись к дверной ручке, и рассказывает об этом Райс. В зеркале заднего вида он опять встречается с ней взглядом, а потом видит, как она переглядывается с сидящей рядом ненормальной. И тут же Джои понимает, что взгляд её меняется - он даже в полутьме кабины замечает, как она вздрагивает, словно её ударило током и подаётся в сторону своей спутницы. Джои оглядывается: та сидит, сжавшись в комок и всё так же обхватив себя руками, а из уголка рта стекает струйка крови. Райс тянется и пальцами стирает эту струйку - а на лице у неё выражение понимания и даже какой-то совсем уж непривычной мягкостью. Потому Джои это и кажется непривычным - мягкость ей совсем несвойственна. Потом она быстро оглядывается по сторонам, прищурившись и силясь разглядеть хоть что-то в чернильной темноте, начинающейся сразу за стёклами машины.