Спустя минут двадцать пути, я вышел к мосту. Слева от него было крупное озеро, вышедшее из берегов, судя по торчащим над поверхностью воды верхушкам пляжных зонтиков, и краям крыш небольших построек. Приглядевшись, я заметил и несколько узких асфальтовых дорожек, уходящих прямо в воду. По правую сторону моста раскинулся довольно крупный парк, утопающий в желтизне листвы. Впрочем, многочисленные деревья не могли скрыть его разруху: то тут, то там виднелись покосившиеся, или вовсе упавшие фонарные столбы. Когда-то элегантные светильники на их верхушках, в большинстве своём были разбиты вдребезги, а металлические прутки, ранее образовывающие витиеватый узор, украшающий светильники, были погнуты, больше напоминая ветви иссохших деревьев. От лавочек остались лишь немногочисленные напоминания в виде ржавых металлических каркасов, на земле под которыми разлились широкие пятна ржавчины.
Я помедлил перед тем, как выходить на мост. Там прятаться негде. Разве что редкие остовы машин могли бы послужить укрытием. Вот только на довольно длинном мосту их было штук пять от силы. Да и слишком сильно они проржавели, чтобы внутри можно было спрятаться. Так что, здраво оценив свои шансы остаться незамеченным, я снял с пояса деструктор, положив палец на кнопку активации.
Я замер, прислушиваясь.
Ветер тихонько насвистывал свою незамысловатую мелодию, под аккомпанемент шелеста листьев. Тихо плескались волны у кромки озера, словно стараясь окончательно поглотить то, что когда-то было пляжем. Из-за домов иногда прорывались звуки падения чего-то на землю. Но они были слишком далёкими, и редкими, чтобы обращать на них внимание. Самое главное — я не слышал ни шагов, ни хлопков крыльев. Поэтому, глубоко вздохнув, я вышел из уютной тени раскидистого дуба, под которым стоял.
Шаг, другой, мелкие камушки, усеивающие асфальт, противно хрустят под ногами. Но с этим я уже ничего не поделаю, так что остаётся только попытаться пройти этот чёртов мост побыстрее. Пошёл я с левой стороны, по отделённой отбойником пешеходной дорожке. Невзначай глянув вниз, я прикинул высоту. Метров десять, не меньше. Внизу, под слоем мутной, зеленоватой воды проступали очертания вымощенной брусчаткой дорожки, а значит глубина там мизерная. То есть, если что, спрыгнуть не вариант. Разве что в качестве попытки самоубийства.
Я усмехнулся.
Ну да, конечно, разбежался! Мне ещё есть чем заняться в этом мире, так что придётся ещё пожить. Если не для себя, то хотя бы ради Юфи. Мне вспомнилось сегодняшнее утро. Её поцелуй. А потом в голову пришла крайне неприятная мысль: А ведь мы с ней так и не поговорили. Сначала Илифия с её шутеечками, чтоб ей икалось! Потом уже Юфи убежала на занятия. Хотя, конечно дело было не в них. При всей своей энергичности, и открытости она довольно застенчива, когда речь идёт о демонстрации чувств. Это я уже давно понял. Так что, думаю, она просто слишком смутилась из-за визита Илифии. Ну, а потом началось вот это всё. Как итог, я так и не сказал Юфи тех слов, которые уже давно хотел сказать. Ну, ничего. Я выберусь отсюда. И обязательно скажу ей всё, что должен.
За этими мыслями я даже как-то не заметил, как прошёл мост. С облегчением выдохнув, я чуть отошёл от основной дорожки, вновь оказавшись в тени деревьев, которыми было высажено всё пространство между вновь показавшимися после моста домами, и дорогой.
Мне казалось, что так надёжней. Что летающие отражения не заметят меня, пока я скрыт густыми жёлтыми кронами. Что же, в этот раз я ошибся. Я шёл вдоль длинной, подъездов на десять, девятиэтажки, когда услышал тихие, частые хлопки крыльев. Поняв, что сегодня я уже слышал этот звук, я не задумываясь, вдавил пальцем кнопку активации деструктора. Алый луч вспорол лёгкий полумрак. Хлопки мигом стихли. Или стали не слышны за треском, и шипением луча.
— Ну же, тварь, вылезай! — нетерпеливо проговорил я.
Уж не знаю, услышало меня отражение, или просто так совпало, но стоило мне закончить фразу, как из чернильного провала одного из окон на первом этаже выпорхнула одна из тех, похожих на крылатых угрей, тварей, тут же ринувшись ко мне. Рефлексы сработали быстрее мозга, так что когда я осознал происходящее, мелкая тушка, почти полностью, за исключением крыльев, покрывшаяся чернотой кристаллизованной плоти, упала мне под ноги. По кристаллам волнами пробегали алые переливы, делая их похожими на раскалённые угли на ветру. Мёртвая тушка слегка потрескивала, пока по ней расползалась сеть мелких трещинок.
Выключив деструктор, я повесил рукоять на пояс, и присел на корточки, стараясь получше разглядеть тельце отражения. Это была моя вторая, за последние пару минут, ошибка. Ибо через несколько секунд сразу десяток таких же мелких тварей спикировали из окон верхних этажей.
Потеряв равновесие от неожиданности, я повалился назад, инстинктивно вытянув правую руку в попытке защитить лицо. А следом произошло то, чего не мог ожидать не только я, но и, кажется, даже отражения. Ибо символы вновь засияли алым светом, ленты пришли в движение, начав быстро расплетаться, мягко соскальзывая с руки.
Те два конца лент, что уже висели в воздухе стали обвиваться вокруг друг друга. Когда обе ленты полностью покинули поверхность кожи, в мою руку легло нечто, отдалённо похожее на копьё: полутораметровое чёрное древко с двумя спиралями алых символов, с одной стороны сужалось, образуя острый наконечник. С другой же оно раздваивалось. Две ленты, чуть прибавившие в толщине, плавно выгибались, становясь двумя параллельными полуметровыми прямыми клинками, каждый из которых был обоюдоострым, и оканчивался длинным остриём. Как и вся поверхность копья, клинки были покрыты ярко горящими символами. Пожалуй, это не столько копьё, сколько эдакий двузубец. А уложилось всё это в пару мгновений.
Отражения, завизжав, резко сменили направление полёта, и небольшая стая кинулась в рассыпную, быстро разлетевшись во все стороны. Спустя несколько секунд, от отражений не осталось ни следа. Я же, с удивлением рассматривал двузубец, который продолжал держать в руках. Гладкая, чуть прохладная поверхность оружия на ощупь напоминала хрусталь, или стекло. Рельеф чувствовался лишь в тех местах, где край одной ленты плотно соприкасался с краем другой. Ещё удивляло то, что при всей своей гладкости, ни древко, ни клинки не отражали никакого света. Лишь символы ярко горели, то плавно угасая, словно погружаясь куда-то вглубь предмета, то так же плавно вспыхивая вновь. При этом, каждый раз взамен одного символа, загорался другой, отличающийся от предыдущего.
Некоторое время я просто вглядывался в эти символы. Их мерцание завораживало, и даже манило своей загадочностью. Ибо ни один из них не был мне известен. Сам не знаю, сколько времени прошло, но я всё-же нашёл в себе силы отвести взгляд от двузубца, и опираясь на него же, поднялся на ноги.
— Ну и что ты такое? — спросил я, продолжая недоверчиво коситься на оружие.
Ответа, что не удивительно, не последовало. Ещё разок приглядевшись к двум параллельным клинкам, я попытался на глаз оценить их остроту. Не вышло. Все грани чернильной поверхности просто сливались друг с другом. Оглядевшись, я подошёл к одному довольно массивному дереву. Раз нельзя оценить "на глазок", то остаётся только проверить на практике.
Я занёс двузубец для колющего удара, нацелив его в центр ствола дуба. Предмет в моих руках нашёл чем меня удивить, поскольку, стоило мне повести оружие вперёд, как его клинки окутались багровым сиянием. Когда они вошли в древесину, я не почувствовал вообще никакого сопротивления. Словно ударил не дерево, а воздух. Лишь раздавшийся треск, и стремительно расползающаяся по древесине знакомая чернота, позволили мне не усомниться в собственном рассудке. Вытащив оружие из дерева, я подошёл ближе. Клинки тут же погасли. Я же с изумлением рассматривал тихонько потрескивающую почерневшую кору. Она была кристаллизована. Так же, как плоть отражения минутой ранее. Даже переливы те же.