Железные ворота. Будка охраны с самой простой вертушкой и сканирующими рамками — а за всем этим какой-то бурый вал эмоций, который поднялся надо мной, застыл на одну единственную секунду тишины, а потом накопленной мощью обрушился вниз, погребая мое сознание под своими тяжелыми водами…
Глава 3. Разожженный костер
Пламя большого костра поднималось в ночное небо, лизало оранжевыми языками воздух и щелкало на ветру. Мы стояли молча, разглядывая отсветы огня, размышляя каждый о своем. Это была минута затишья, последний островок спокойствия. Никому не хотелось думать о том, что будет дальше.
Не ради всякого зажигали костры на берегу, но сегодня огонь горел для Монаха, в его память, пусть память у резервации и короткая. Крематорий около западного моста работал исправно и каждый день извергал в канал порцию пепла. Никому не было дела, что это за пепел: вчерашний сосед, который работал рядом с тобой на одном конвейере, ободранный парень, что вечно предлагал на углу антрацит, или какой-нибудь безвестный бомж с материка — все они отправлялись в последнее плавание по ядовитым водам Стикса. Монах — один из тех немногих, чей пепел было кому забрать, и было кому зажечь костер в его память.
С той стороны сцена, наверно, казалась жуткой: банды отщепенцев жгут костры на берегах. Трепещи обыватель! Ибо кто поручится, что завтра такой же костер они не разожгут из твоей теплой уютной постели? Некоторые радикальные политические партии с руками бы оторвали у меня идею этого пропагандистского ролика.
Когда потушили пожар, от «Будды» уже практически ничего не осталось. Тело Монаха опознали только по вплавившемуся в плоть кулону, с которым тот не расставался. Никогда бы не подумал, что Аарон кончит именно так, а вместе с ним и вся западная группировка.
Ничего еще не произнесено вслух, но вопрос уже повис в воздухе, он подогревается пламенем костра, и скоро раскалится так, что взяться за него можно будет разве что железными руками.
Две крупные группировки практически делили резервацию: во главе западной стоял Монах, во главе восточной — Фрэй. Существовали еще китайские триады, но западная группировка постепенно втягивала их членов в свои ряды, и практически переварила азиатов. Баланс был хрупким и в то же время таким надежным, пока главы стояли у руля. То есть до вчерашнего дня.
Я прямо нутром чувствовал, как Фрэй перебирает идеи одну за другой, словно речную гальку, меняет и перестраивает планы. Мне было страшно, потому что, возможно, скоро я увижу его прежнее лицо — чудовище, которое некоторое время дремало внутри него.
Решится ли он напасть сейчас? За несколько лет люди успели отвыкнуть от кровопролития, и никто не хотел возвращаться назад, к отправной точке.
По ту сторону костра в первых рядах стоял Дэвон. Всякий раз, когда я ловил его фигуру боковым зрением, мне казалось, что по обеим бокам от него колышутся звериные тени, но стоило посмотреть прямо — и рядом никого не оказывалось. Он был правой рукой Монаха и теперь первым станет претендовать на власть над оставшейся без головы бандой.
Но Дэвону чего-то не хватает. Он, как и я, всегда следовал за кем-то, оставаясь в тени. Он не умеет вести за собой — для этого надо контролировать свой страх, а сейчас страха в нем слишком много.
Дэвон случайно встретился со мной взглядом, но тут же отвел глаза — он боялся что-то раскрыть мне, боялся, что я что-то узнаю. Несколько шагов назад — и его страх затерялся в толпе вместе с ним, оставив тяжелый терпкий след.
Стоящий рядом Фрэй дернул щекой, отчего старый грубо-собранный шрам на ней задвигался как нечто живое. Хрустальные глаза, наполненные отражением огня, смотрели на меня холодно, не мигая:
— Что он затевает?
— Не знаю. Он боится.
— Чего?
Я покачал головой. Все, кто пришел из западной группировки к костру, сейчас стояли по другую его сторону, и каждый из них боялся. Мы были для них чем-то вроде зверя, приготовившегося к прыжку, жаждущего плоти и крови.
— Что собираешься делать? — мне не терпелось задать этот вопрос. Фрэй был слишком спокоен и слишком непроницаем — это начинало пугать.
— Ждать.
— Я думал…
— Сначала, пока они дерутся за власть между собой, самые дальновидные перебегут на мою сторону. Потом они будут слишком слабы, возможно, обойдется даже без кровопролития. Почти…
— И это все?
— Нет, не все. Опасно действовать, пока мы не узнаем, кто убил Аарона. Версия властей о взрыве баллона с газом неубедительна. В резервации действует третья сила, и я не хочу играть ей на руку, пока не разберусь, что она из себя представляет.