Следующая рамка просканировала меня на наличие оружия и взрывчатых веществ. Затем короткий, почти безлюдный тоннель, и ты на свободе: свет режет глаза, а холодный ветер с воды пробирает до костей, но создается такое ощущение, будто наконец-то можно дышать. Можно дышать и не задыхаться.
Поначалу тянулись какие-то промышленные районы, заброшенные заводы, склады, маленькие фирмы, специализированные магазины запчастей и прочих не пользующихся широким спросом товаров. Я с любопытством оглядывался на гигантские полосатые трубы, выпускавшие в воздух клубы белого пара, прошелся немного вдоль по заброшенным железным путям и заглянул за разбитое стекло какого-то здания, чтобы полюбоваться на покрытые пылью и тенетом станки, прежде чем сесть на остановке в ожидании автобуса.
В детдоме мой островок реальности был маленьким, сжимавшимся вокруг небольшого района: школа через дорогу, аллея напротив. Все передвижения контролировались, стоило кому-то улизнуть, как поднималась паника вплоть до привлечения полиции. У меня не было возможности поднять голову от книг и осмотреться, чтобы понять в каком мире я живу. Если бы эта возможность была, наверно, я знал бы о резервации, и скорее всего у меня хватило бы ума туда не угодить.
Автобус подошел быстро, я заплатил за проезд из денег, которые дал мне с собой Фрэй, и, нахохлившись, устроился на свободном заднем сидении. Через пять минут промышленные здания сменились более привычными жилыми высотками, перемежавшимися продовольственными магазинами и государственными учреждениями. Я безучастно смотрел в окно и мысленно отсчитывал остановки. Указания мне были даны самые подробные, и пока все шло хорошо. Это может оказаться легкими деньгами. Неужели так мало людей из резервации имеют право выходить на материк?
Я благополучно вышел на остановке, где надо было сделать пересадку. Мое внимание тут же привлек книжный магазин на углу, и я некоторое время зачарованно бродил между полок, не решаясь даже взять в руки какой-нибудь том. Своих денег у меня с собой не было, да и заводского зароботка хватало лишь, чтобы оплатить столовую, да раз в месяц купить себе пару носков и нижнего белья — поэтому цены в магазине казались каким-то абстрактными наборами цифр.
— Эй, пацан, ты чего там рыщешь? Покупать что-нибудь будешь? — Тучный мужик вылез из-за прилавка и подозрительно посмотрел в мою сторону.
Я низко наклонил голову и выскочил на улицу. Его можно понять: с виду в то время я немногим отличался от уличных оборванцев, да и тем было бы больше доверия, узнай он, что я из резервации.
На этот раз нужный автобус найти оказалось не так легко. Привокзальная площадь гудела, толкалась и крыла меня матом, она наступала на ноги, обдавала запахом дешевого табака, бензина и жареной курицы. Мне пришлось пробежаться по ней кругом прежде, чем я нашел свою остановку.
Автобус не приходил долго, и я начал нервничать, сворачивая и разворачивая грязную бумажку, на которой был прописан мой маршрут. Прошло полчаса, прежде чем к остановке подпыхтел ржавый пенсионер городского автопарка: он был смешно округлый, с большими выпученными фарами и страшным запахом, от которого меня тут же начало мутить.
Я влез внутрь и сел на пухлое дерматиновое сиденье. Моими соседями были в основном бабки, груженные тяжелыми клетчатыми сумками. Высотки скоро сменились пятиэтажными домами, потом двухэтажными, а за ними потянулись дачные домики и белые, будто космические, ветряные мельницы, вырабатывающие электроэнергию.
За пределы города я выезжал лишь однажды, когда нас, согласно правительственной программе, вывезли на экскурсию в монастырь ради галочки в отчетности, поэтому сейчас пейзаж за окном несколько отодвинул мое волнение по поводу того, что мы пусть и неспешно удаляемся от черты города.
Автобусная остановка, на которой я вышел, давно покосилась и обветшала, вдаль от нее петляли только две тракторные колеи. Хлюпая грязью, я потащился по этим колеям к одинокой хибарке на краю вспаханного на зиму поля. Дом был деревянным, почерневшим от времени, залатанная крыша кое-где прохулилось, внутри горел свет, и даже снаружи пахло табачным дымом. Сомнений, что внутри кто-то есть, не оставалось. Я набрался смелости и постучал в дверь.
Створка распахнулась так неожиданно и резко, что едва не заехала мне по носу. На пороге стоял небритый мужик в оттянутой майке. На толстой губе у него прыгала сигарета, будто он постоянно жевал ее кончик.