Литература свободы так и не смогла разобраться с техниками контроля, которые не порождают бегство или контратаку, поскольку рассматривала проблему в терминах состояний ума и чувств. В книге «Власть» Бертран де Жувенель[18] цитирует две важные фигуры в данной литературе. Согласно Лейбницу, «свобода состоит в способности делать то, что хочешь делать», а согласно Вольтеру, «когда я могу сделать то, что хочу, значит, я свободен». Оба писателя добавляют заключительную фразу. Лейбниц: «…Или в силах желать того, что можно получить», а Вольтер, более откровенно: «…Но то, что я хочу, я хочу в силу необходимости». Жувенель опускает эти замечания в сноску, говоря, что способность хотеть – это вопрос «внутренней свободы» (свободы внутреннего человека!), которая лежит за пределами «гамбита свободы».
Человек хочет чего-то, если действует так, чтобы по возможности это получить. Человек, говорящий: «Я хочу что-нибудь поесть», – предположительно, будет есть, когда это станет доступно. Если говорит: «Я хочу согреться», – он, предположительно, перейдет в теплое место, когда это возможно. Данные действия подкреплены в прошлом тем, что было желаемо. Что человек чувствует, когда ему чего-то хочется, зависит от условий. Еда подкрепляет в состоянии лишения, и человек, который жаждет чего-нибудь поесть, может ощущать элементы этого состояния – например, чувство голода. Человек, жаждущий согреться, предположительно ощущает холод. Условия, связанные с высокой вероятностью реакции, могут ощущаться наряду с аспектами настоящего случая, которые похожи на прошлые, когда поведение было подкреплено. Желание, однако, не является чувством, как и чувство не является причиной, по которой человек действует, чтобы получить желаемое. Определенные условия повышают вероятность поведения и в то же время создают предпосылки, которые можно почувствовать. Свобода – это вопрос условий подкрепления, а не чувств, которые эти условия вызывают. Это различие особенно важно, когда условия не приводят к побегу или контратаке.
Неопределенность, окружающая контрконтроль неаверсивных мер, легко проиллюстрировать на примере. В 1930-х годах возникла необходимость сократить сельскохозяйственное производство. Закон о регулировании сельского хозяйства уполномочил министра производить «арендные или льготные платежи» фермерам, которые согласились производить меньше продукции, – фактически платить фермерам то, что они могли бы заработать на продуктах, которые согласились не производить. Было бы неконституционно принуждать к сокращению производства, однако правительство заявило, что просто предлагает сделать это. При этом Верховный суд признал: позитивное побуждение может быть столь же сильным, как и аверсивные меры, постановив, что «власть предоставлять или не предоставлять неограниченное благо – это власть принуждать или уничтожать»[19]. Позже решение отменили, когда суд постановил: «Считать, что мотив или искушение эквивалентны принуждению, – значит ввергнуть закон в безграничные трудности»[20]. Некоторые мы и рассматриваем.
Тот же вопрос возникает, когда правительство проводит государственную лотерею для получения дохода, чтобы снизить налоги. В обоих случаях правительство берет у граждан одинаковое количество денег, хотя и не обязательно у одних и тех же. Проведение лотереи позволяет избежать нежелательных последствий: люди избегают высоких налогов, переезжая, или контратакуют, смещая правительство, которое вводит новые налоги. Лотерея, пользуясь преимуществами растянутого графика подкрепления с переменным коэффициентом, не имеет ни одного из этих эффектов. Единственная оппозиция исходит от тех, кто выступает против игорных предприятий в целом и сам редко играет в азартные игры.
19
«Власть предоставлять или не предоставлять неограниченное благо»: Roberts J. in United States v. Butler, 297 U. S. 1,56 Sup. Ct. 312, 1936.