Количество заслуг, получаемых человеком, любопытным образом связано с очевидностью причин его поведения. Мы отказываемся от похвалы, когда причины бросаются в глаза. Например, не хвалим за рефлекторную реакцию: не ставим в заслугу кашель, чихание или рвоту, даже если результат полезен. По той же причине мы не очень-то хвалим поведение, которое находится под заметным аверсивным контролем, даже если оно полезно. Как заметил Монтень: «Все, что навязывается приказом, в большей степени вменяется тому, кто требует, чем тому, кто исполняет»[23]. Мы не одобряем подхалима, даже если он, возможно, выполняет важную функцию.
Мы также не поощряем поведение, в котором прослеживается заметное позитивное подкрепление. Мы разделяем чувства Яго[24]:
Быть чрезмерно контролируемым сексуальным подкреплением – значит быть «одержимым», и это слово описано Киплингом в знаменитых строках: «Жил-был дурак. Он молился всерьез (Впрочем, как Вы и Я) / Тряпкам, костям и пучку волос»[26]. Представители знати обычно теряли статус, подчиняясь денежному подкреплению, «занимаясь торговлей». Среди лиц с денежным подкреплением статус обычно варьируется в зависимости от заметности подкрепления: менее похвально работать за еженедельную зарплату, чем за месячную, даже если общий доход одинаков. Потеря статуса может объяснить, почему большинство профессий медленно переходят под экономический контроль. Долгое время учителям не платили, предположительно, потому, что платить было бы ниже их достоинства; а ссуда денег под проценты веками клеймилась позором и даже наказывалась как ростовщичество. Мы не отдаем должное писателю за халтуру или художнику за картину, написанную явно для продажи в соответствии с текущей модой. Прежде всего мы не признаем заслуги тех, кто явно работает на заслуги.
Мы щедро вознаграждаем поведение, для которого нет очевидных причин. Любовь несколько более похвальна, когда безответна, а искусство, музыка и литература – когда их не ценят. Максимальное одобрение мы получаем, когда есть вполне очевидные причины вести себя иначе – например, когда с возлюбленным плохо обращаются или когда искусство, музыка или литература подавляемы. Если хвалим человека, который ставит долг выше любви, это объясняется тем, что контроль, осуществляемый любовью, легко распознать. Принято хвалить тех, кто хранит безбрачие, отдает состояние или остается верным делу, когда его преследуют, поскольку есть четкие причины вести себя иначе. Степень похвалы зависит от величины противодействующих условий. Мы одобряем верность пропорционально интенсивности преследований, щедрость – пропорционально понесенным жертвам, а безбрачие – пропорционально склонности человека к сексуальному поведению. Как заметил Ларошфуко: «Похвалы за доброту достоин только тот человек, которому достает твердости характера на то, чтобы иной раз быть злым; в противном случае доброта чаще всего говорит лишь о бездеятельности или о недостатке воли»[27].
Обратная зависимость между похвалой и заметностью причин особенно очевидна, когда поведение явно контролируется стимулами. То, насколько мы похвалим человека за управление сложным оборудованием, зависит от обстоятельств. Если очевидно, что он просто подражает другому оператору, что кто-то «показывает ему, что делать», мы почти не похвалим его, только за способность подражать и исполнять поведение. Если он следует устным инструкциям, если кто-то «говорит ему, что делать», мы даем чуть больше похвалы – по крайней мере за то, что достаточно хорошо понимает язык, чтобы следовать указаниям. Если выполняет письменные инструкции, мы даем дополнительную оценку за то, что умеет читать. Однако оцениваем его «умение управлять оборудованием» только в том случае, если он делает это без указаний, хотя он вполне мог научиться этому через подражание или следуя устным или письменным инструкциям. Мы оцениваем по максимуму, если человек обнаружил, как управлять оборудованием без посторонней помощи, поскольку в этом случае он ничем не обязан инструктору; его поведение сформировано исключительно под влиянием относительно незаметных условий, созданных оборудованием, которые стали прошлой историей.