Это предательство стоило жизни восьмистам солдатам. Румынские войска оказались снова на том же месте, откуда они начали наступление.
Во время похода молодые девушки выпрашивали у солдат кусок хлеба.
Некоторые из них приходили в расположение румынских войск и вели себя не совсем пристойно.
Бывало, Илиуц даст им хлеба, несколько кусочков сахару, прочтет целую лекцию о морали и выгонит их. Но девушки плакали, жаловались на то, что им некуда деться. Тогда Илиуц разрешал им переночевать где-нибудь в углу и следил, чтобы солдаты не приставали к ним.
Утром девушки уходили смущенные и пристыженные. Илиуц давал им еще немного сахару и хлеба на дорогу.
В соседнем взводе заболело пять солдат. Ботяну сказал им:
— Если еще у кого-нибудь я обнаружу такого рода болезни, то напишу об этом домой, жене. Пусть знает!
С севера подошли советские войска. Вскоре прежняя линия фронта была восстановлена. В течение трех суток по шоссейной дороге между Хатваном и Будапештом прошли десятки тысяч солдат.
В начале января вернулся Тудор. Он поправился, в глазах сияла веселая улыбка. На нем была хорошо подогнанная форма, на пальце — обручальное кольцо. За время пока он был в отпуске, он женился на Иляне. Тудор привез с собой много новостей из Бухареста.
В городе царит беспорядок. Поезда ходят редко. Населению, покинувшему город во время эвакуации, вернуться назад почти невозможно. Чтобы получить хоть какую-нибудь комнатушку, нужно заплатить много денег. Взяточничество, махинации с золотом и медикаментами, контрабанда процветают повсюду. На улицах хозяйничают хулиганы.
Однажды ночью поймали несколько цыган, которые, переодевшись в советскую форму, останавливали машины на шоссе Бухарест — Питешти, возле станции Сэбэрени. Они грабили проезжих и удирали на машинах в Плоешти.
— Послушай-ка, Лука, может быть, и ваш табор участвовал в этом деле?
— Замолчи, Безня! Мы занимаемся лошадьми, а не машинами.
— Так то когда было. Может, теперь ваш табор переключился на автомашины? Ведь и на фронте кавалерия уж себя не оправдывает?
— Тс… тише… Продолжай, Тудор!
— Пожалуй, это все, братцы! Положение правительства Рэдеску еще более пошатнулось, коммунисты требуют создания демократического правительства… Ах, да… Я забыл рассказать вам еще про генерала Алдя, министра внутренних дел. Он арестовал нескольких рабочих авиационного завода, среди них был и мой отец. Но рабочие завода объявили забастовку, и через два дня арестованных пришлось освободить. А как ведут себя американцы! Разъезжают пьяные по улицам, безобразничают. Правительство с ними заигрывает. Помните, Илиуц, как весной в Джулештях мы сбили американский «лайтнинг», а летчик, здоровенный детина, спустился на парашюте? Так я видел его в нашем квартале в машине с двумя девицами. Они кутили на том же самом месте, где мы его подбили. Иляна не разрешила мне подойти к ним, а то бы я сказал ему такое, что он запомнил бы меня на всю жизнь. Жаль, что парашют достался майору Фронеску, будь он проклят… Было бы хорошее подвенечное платье для Иляны.
— А за нас-то ты пил на свадьбе?
— А как же, и за вас, и за Романа, и за Арсу…
С наступлением темноты колонна отправилась дальше.
То тут, то там на шоссе были видны свежие следы боев.
Впереди слышался орудийный гул.
Наступала ночь. На одном из привалов Тудор решил выкопать себе окопчик и укрыться в нем от холода.
— Напрасно ты это затеял, — сказал ему Илиуц. — Не успеешь кончить, как колонна пойдет дальше.
— Неужели мы не останемся здесь на ночь?
— Когда преследуешь противника, о ночлеге думать некогда. Конечно, с непривычки трудно на марше. Ты небось устал?
— Спрашиваешь! Ведь я два месяца провалялся в постели да месяц был в отпуске. Вот и отвык.
— Ничего, привыкнешь.
— Конечно, привыкну. Но когда у нас были орудия и машины, было легче.
— Да… Была когда-то зенитная батарея… и вот сейчас вместо нее — рота пехтуры.
Тудор на минуту о чем-то задумался, затем спросил: — Господин Илиуц, значит, Наста не сказал Сасу ни слова?
— Да, он молчал. А ты разве сказал бы?
— Не знаю, думаю, что нет… Но когда тебя ждет мучительная смерть…
— Ждет смерть. Эх ты! Лучше быть мертвым героем, чем живым предателем.
— Поучать других легко, особенно если сам никогда не был ранен.
— До Берлина и я еще успею, Тудор. Благодарю за пожелание…