Заклинаю, заклинаю, колдовство мешаю в воду,
Чтобы милый не просился от русалки на свободу,
Чтобы сердце полыхало, от любви душа томилась,
Одинокими ночами только к озеру стремилась…
Чтобы только у русалки он нашел успокоенье,
Чтобы только с ней он мог бы снять любовное томленье,
Заклинаю, заклинаю… и любовь мешаю в воду…
Чтобы леший не просился от русалки на свободу…
Заговор, конечно, лешего не тронул, хоть он и увидел его в подарке Златы. Как и прочитал послание русалки. Амулетом-вороном она хотела подсказать Ярому, что и он может разделить свою жизнь между двумя стихиями: водой и землей.
Леший же знал точно: хоть и сам умел обращаться в ворона – жить в двух мирах невозможно, как невозможно выжить, разорвав напополам сердце. А потому каждый раз после встречи с русалкой, словно очищаясь, особенно сосредоточенно погружался в лешачьи заботы, пытаясь изгнать тяжелую мысль о том, как оборвать ненужную связь. Так было и теперь.
Впрочем, дел у лешего действительно накопилось предостаточно. Вчерашняя гроза была только началом. Жара быстро сушила лес. Весь июль удавалось его оберегать, но засушливая погода подтачивала равновесие. Вот-вот могли появиться пожары. Огонь, пожалуй, был даже страшнее человека. И он почти всегда с человеком и приходил. Потому Ярый уже с утра обошел все свои земли, проверяя, не тлеет ли где-нибудь оставленный костер, не пересохли ли ручьи. Потом принюхался, вычисляя, откуда ближе будет вести дождь, и в какой стороне грозовые облака несут больше влаги. До ближайшего дождя ждать получалось все равно долго. Ярый мог привести его на пару дней раньше, но дальше наступила бы засуха. Хороший дождь нужно было поберечь. А значит, незваных гостей в лес лучше не пускать. По крайней мере, до дождя.
Ярый уже спугнул с утра праздную компанию подростков, обратившись медведем. Убежали, позабыв даже свою гитару. Потом, наверно, будут рассказывать друзьям, как отбивались ею от зверя чудовищных размеров. Ярый не раз уже слышал такие истории, особенно когда подходил к кострам ночью.
-А чего его было пугаться?! Он зверь-то небольшой. У него вот, с мизинец мой! Что-что! Зуб один! Ну, хорошо хоть ведро у меня было алюминиевое. Я как начал по кузову ведром пустым шарахать! Он – деру! Смотрю потом – след из какашек. Со страху у медведя медвежья болезнь приключилась!
Это по молодости Ярый любил в такие моменты выходить к костру, наслаждаясь криком и паникой. Теперь стал сдержаннее. Знал – у иного смельчака и сердце от страха прихватить может. Вот и сегодня: понаблюдал несколько минут за бабулькой, которая собирает ягоды, да и ушел, не решившись выгнать ее из леса. С бабушками у Ярого постоянно случалась какая-нибудь беда. То заплутают, то сердце шалить начнет, то ногу кто подвернет. И вот сидит такая бабушка где-нибудь в глухом лесу на кочке, жмет к себе ведерко с ягодами и листвой вперемежку и плачет. И хоть рыком на нее рычи – не выпустит ведро из рук. Очень многие просили хозяина леса вывести. Выводил. Говоря самому себе: бабушки – это не люди. Бабушки – это бабушки. Они и мир видели по-другому. Для всех остальных оставаться невидимым было проще простого. Не нужно даже особенно красться. Достаточно провести рукой, заставить сдвинуться воздух и пройти вместе с ним. Человек почувствует внезапное дуновение ветра, но вряд ли даже оглядится. С бабушками было сложнее. Несколько раз случалось, что даже в зверином облике они видели в Яром человека. На такое обычно бывают способны только дети и старики. Те, кто особенно близок к миру духов. Ну, или люди, переживающие болезнь, чье сознание блуждает без твердого присмотра разума. Как та девушка.
Она сегодня не давал лешему покоя. Ярый старался не замечать едва различимую нить запаха, но она все равно цепляла его за ноздри и заставляла снова и снова мысленно везвращаться к месту, где лежала девушка, которую бросили, спасаясь бегством от ворожбы русалок, три охотника. Ярый даже перешел на другую сторону ветра, так, чтобы не чувствовать ее запаха, но и это не помогло. Девушка явно была на грани жизни и смерти.
Злата, прогнав охотников, избавила Ярого от болезненного напоминания о потерянном звере. Но леший понимал, что брошенная девчонка не бабушка. За ней вернутся. Будут жечь костры, готовить еду, курить. И, скорее всего, делать это будут долго – пока не найдут. Не стоила она лесного пожара. Ни живая, ни мертвая. Потому Ярый после некоторых колебаний все же решил сам отнести ее поближе к дороге и людям. Чтобы поиски не были долгими. В конце концов, он не спасал человека. Он просто защищал лес.