Ярый не ответил. Он знал, о чем говорит отец, ничего нового, того, что и сам он не прокручивал многократно в голове, он не услышал. Старый леший посмотрел на сына, нахмурился, и задал еще один вопрос:
-Скажи, что тебя на самом деле убивает? То, что она ушла… или то, что ради нее ты стал палачом?
Ярый поднял голову и посмотрел на отца, но тот больше ничего не сказал. Через мгновенье он бесшумно исчез из дома лешего.
Отец был прав. Так не могло больше продолжаться. Лес погибал от мрачного безразличия Ярого, медленное умирание леса разрушало лешего еще больше. Этот замкнутый круг нужно было как-то порвать.
На осенних кострах уже не будет веселья, песен у огня, любви и плетения венков. В день осеннего равноденствия на белом берегу собирались лишь самые мудрые и уважаемые лешие поговорить со старейшинами о будущем рода, решали вопросы о жизни и смерти. И если осенью Ярого позовут на костры – его сердце и разум должны быть холодны. Если он не может укрыть от беды Александру там, в городе, то здесь он должен сделать все для ее защиты, чтобы никому не удалось через него найти девушку. Потому что предугадать, как обернется для нее гнев старейшин, было невозможно.
Он знал, как скрыть от мудрейших леших рода свою боль. По крайней мере, думал, что знает, как это сделать.
Ярый резко поднялся, опрокинув посуду на столе, и вышел из дома впервые за много дней. Мрачное запустение леса неприятно поразило его, он тут же почувствовал себя больным и разбитым, но, прежде чем заняться исцелением своих владений, обернулся волком и побежал в сторону болот. Туда, где была заключена в заговоренный круг изгнанная с позором русалка.
Она сидела в центре своей маленькой тюрьмы, обхватив саму себя за измызганные татуированные плечи, и качалась из стороны в сторону. Все ее тело было в грязи, волосы сосульками торчали в разные стороны, на ладонях запеклась кровь, под ногтями застряла нитями болотная тина. Вдоль невидимого заговоренного круга, трясина была словно вспорота изнутри. Изгнанница много часов провела, пытаясь найти выход, снова и снова она рыла голыми руками липкую землю. Но выхода не было.
Ярый остановился неподалеку, некоторое время наблюдая за пленницей, но кикимора его даже не почувствовала, продолжала медленно раскачиваться, бормоча что-то неразборчиво и жалобно всхлипывая.
-Злата…
Русалка невидящим взглядом посмотрела в сторону лешего и закричала, поползла к нему, уперлась в невидимую преграду окровавленными ладонями.
-Злата, я пришел поговорить с тобой…
Русалка, наконец, увидела его и тут же зарыдала в голос:
-Убей меня, леший! Пожалуйста! Пощади! Не оставляй здесь одну! Я не смогу больше это вынести!
Ярого будто ударили заточенной рогатиной в грудь, он вздрогнул и оскалился. Заговоренный круг скрывал русалку от всего мира, но не от него самого. Злата оставалась частью его леса, и он по-прежнему чувствовал ее боль, как свою.
-Молю тебя! Сжалься!
-Я могу тебя отпустить…
Русалка судорожно сглотнула и уставилась на лешего во все глаза.
-Все, что хочешь! Клянусь тебе, я сделаю все, что хочешь! Самые нерушимые кровавые клятвы принесу тебе! Пожалуйста… Пощади! - она снова, поддавшись отчаянью, зарыдала.
-Злата… мне нужен отворот.
И опять русалка посмотрела на лешего, будто только что увидела. Казалось, он говорил серьезно.
-Но… я же не смогу…
-Сможешь, если я позволю.
-Но… я ведь больше не русалка…
-Ты снова будешь ею.
Злата замерла на мгновенье. Договор, который они сейчас заключали, попирал лешачьи законы. Но не только их. И все равно, страшнее вечного заточения ничего не могло было. Злата, нервно дернув искусанными губами, спешно ответила:
-Я согласна…
Ярый кивнул. И тут же невидимая преграда рухнула перед Златой. Она, вздрагивая, выбралась из своей тюрьмы, торопясь так, словно кто-то вот-вот схватит и утащит ее обратно в трясину, бросилась в ноги к лешему и крепко ухватилась за него, как будто боится, что он передумает. А потом заплакала навзрыд, завывая, как ребенок.
Ярый сел на колени, прямо в грязную жижу, обнял ее за плечи и прошептал:
-Прости меня, Злата.
Она заплакала еще горше. Он погладил ее по обкромсанным, засаленным волосам, потерявшим свой удивительный цвет, и повторил:
-Прости меня.
Потом леший взял русалку на руки и пошел с ней прочь от болота. Она все еще тихонько всхлипывала, прижимаясь к нему, хватаясь судорожно за него пальцами, боясь отпустить. Но Ярый держал крепко. Так, на руках, донес ее до крохотного необитаемого озерца, где когда-то, кажется, целую вечность назад, хранитель леса наблюдал за тем, как купалась Александра. Там он опустил изгнанницу в воду. Русалка застонала, закрыв глаза и стиснув зубы, голова бессильно запрокинулась, будто прикосновение чистой воды обжигает ей кожу. Но леший начал ее омывать и с каждым прикосновением ей становилось заметно легче. Тогда Ярый провел ладонями по ее плечам – позорные татуировки вспыхнули, от чего она снова взвыла, и медленно растворились на коже, не оставив следа. Только серый пепел ушел в воду. Потом леший смыл болотную жижу с волос Златы. И, сразу вслед за этим, к ней вернулся ее русалочий хвост. Она, наконец, открыла глаза и посмотрела на него глубоким, почти бездонным взглядом: