Саша позавтракала, собралась и вышла на улицу. Было прохладно. Приближалась осень. Город оживленно спешил на работу. Саша подумала, что не меньше половины всех этих спешно бегущих куда-то людей так же несчастны, как и она, хотя, может быть, пытаются этого не замечать. И очень похоже, что не они идут на работу, а работа медленно втягивает их в двери офисов и кабинетов. Чтобы не дать им даже на краткое мгновенье задуматься и вспомнить, что они несчастны.
Все это она видела на прошлой неделе. И на позапрошлой. И на поза-позапрошлой. И год назад. Всю жизнь. И то же самое увидит завтра. И всегда. И эти мысли никак не могут уснуть.
Работа, так же как и остальных несчастных, втянула Сашу в офис. В кабинетах было тихо и траурно. Хмурое утро понедельника. Такое же как и тысячи других хмурых утр понедельников. Сейчас Саша не могла вспомнить, чем же так дорог был ей этот офис и кофепитие на общей кухне тогда, когда она готова была променять день рождения Макса в лесу на обычный рабочий день. Разве что пауков нет. Да и с этим легко поспорить.
Саша села за стол и включила компьютер, но до проверки почты так и не добралась, замерла над остывающей кружкой кофе. Жабова в кабинете еще не было. Саша продолжала работать у него, директор не вызывал ее больше, да и вообще, как-то затаился, редко появлялся в офисе. Один раз, правда, они столкнулись случайно в коридоре, но начальник, увидев свою беременную сотрудницу, с такой скоростью ретировался в свой кабинет, что Саша даже привычного «здрасьте!» сказать не успела. Должно быть, Марина пустила все-таки свою запись в дело. Чем надолго, если не навсегда, отбила у директора охоту фривольно общаться с подчиненными противоположного пола.
Рабочий ритм в агентстве медленно набирал обороты, телефон стал звонить чаще, те, что опаздывали, забегали к Жабову, швыряли куда-нибудь куртки, чтобы сделать вид, что они давно в офисе, потом потихоньку возвращались, скрываясь от гнева Марго, и забирали одежду. Все было как всегда. Все делали вид, что они заняты, и что это доставляет им удовольствие. Будто все участвовали в заговоре, призванном сообщить всякому, пришедшему в агентство, что здесь люди занимаются любимым делом, они работают!
Саша посмотрела на компьютер и буквы на экране поплыли перед глазами. Она положила пальцы на клавиатуру и попробовала начать готовить документы для очередного заказчика, но пальцы не слушались и нажимали ненужные клавиши. Монитор предательски подмигивал. Как будто намекая на то, что можно вздремнуть еще полчаса, уютно устроившись на клавиатуре, и никто этого не заметит. Саша и правда начала клевать носом. Все буквы растворились, пол поплыл под ногами, стол куда-то провалился. Саше на мгновенье показалось, что она в пустыне. Только вместо песка была бумага, и эта бумажная земля трескалась и расходилась лучистыми молниями. И на много-много бумажных километров не было ни души. Только далеко-далеко, где-то совсем на границе бумажного неба и бумажной растрескавшейся земли, шел куда-то по своим лешачьим делам Ярый. Ему-то некогда было убивать свою жизнь. Он-то был по-настоящему занят.
-Ярый! – крикнула Саша что есть силы, но он не обернулся, даже пошел быстрее. – Ярый, подожди! Пожалуйста, подожди!
Саша бросилась бежать за ним, но леший продолжал удаляться, пока совсем не слился с одной из трещинок бумажной земли. И все-таки Саша продолжала бежать и кричать его имя, пока сама не запнулась и не провалилась в одну из трещин, которая тут же начала расползаться, не давая выбраться на поверхность, заваливая бумажной измельченной шелухой и мелкими черными буквами. Саша закашлялась и проснулась.
И очень вовремя. В дверь без стука вошла женщина не по погоде одетая в пушистую песцовую шапку серебряного цвета и такую же шубу. Взгляд у нее был недовольный.
-Здравствуйте… А Александр Васильевич…
-Будет с минуты на минуту! – с готовностью ответила Саша, стараясь незаметно для посетительницы глянуть в зеркало, чтобы проверить, не отпечатался ли предательский след от клавиатуры на заспанном лице. По всей видимости, сон был очень коротким, потому что никакого отпечатка не было.