- Соня..- Ко мне подошла Аня. - Что с ними..
- Они мертвы, мои собаки, щеночки мои..мертвы. - Я огляделась, сквозь слезы я не могла разобрать дороги. Лежали какие-то мешки. А люди возле них читали молитвы. - Аня..это жители города, их тоже убили..Аня..их всех убили. - Я помешалась, я била землю кулаками, смотрела на собак и не могла остановить истерику.
- Соня..остановись. - Она попыталась меня обнять.
- Лучше бы я сдохла тут, под пулей, чем видела все это, лучше умереть, чем остаться без семьи. - Я выла, а люди пробегали мимо. Я рыдала, а пожары тушились.
Я зашла в пустой дом, где были небрежно расставлены предметы, где было ужасно холодно и тихо, где не услышать больше звонкого голоса моей Наташи, где не будет больше смех. Ничего нет.
На столе лежала бумажка, я подошла, слегка пошатываясь от усталости и боли внутри. Взяла дрожащими руками, почерк Наташи.
"Я люблю тебя, сестренка"...
30 июля 1941
- Куда ты собралась? - Меня останавливала Аня, перепуганная девушка наблюдала за тем, как я раскладывала в который раз вещи по своим местам, отыскивая старые сбережения, собираясь в путь.
Аня не могла меня успокоить три дня, только сегодня удалось немного поспать, переосмыслить свое положение и в который раз прокрутить в голове тот самый день, когда я струсила, это мой страшный сон, ставший наказанием, преследующий меня в каждом углу пустого дома. Это будет продолжаться, пока я заживо себя не закопаю.
- Я хочу сестру найти. - Я настроена решительно.
- А куда ты пойдешь? Куда? На смерть? - Она бросилась мне в ноги. Плакала. Я быстро ее подняла. Не могла я смотреть на увядающий вид подруги, она до сих пор винит себя во всем.
Она такая же как я, маленького роста, с огромными карими глазами, и с такой же жаждой жизни, вот только, у нее есть к кому придти домой, есть с кем вместе погоревать, с кем посоветоваться или кого просто обнять. Война забрала мою маму, разлучила с друзьями, а теперь лишает и сестры.
- Я узнаю. - Я все еще продолжала собирать вещи.
Вечером я отправилась в госпиталь, где нашла силы работать. Я быстро научилась менять повязки, ставить капельницы, врать умирающим в лицо, что все будет хорошо, вы обязательно поправитесь, они, может, и поправятся, но их судьбы навсегда покалечена, их психика разрушена основательно.
В свои 14 я уже видела, как отрезали людям ноги без наркоза, только потому что не было этого препарата и обезбаливающих средств. Они мучаются, кричат, их сотни ежедневно, людей присылают к нам целыми машинами. Из ста больных примерно 15 обязательно мертвы, их скопом бросают в машину и развозят в ближайшие госпитали. А дальше, их судьба никого не волнует. Дальше мы пытаемся спасти, бегаем от одного человека к другому, разрываясь между ампутацией и извлечением пули.
Я привыкла к жалобам, к крикам, к вечным орам врачей "Заберите, не выжил, пишите похоронку". Сколько километров бумаги ушло на эти письма? А руки чуть-ли не в кровь содрала при стирке марли, ее нам тоже не хватало.
Однажды меня за подол платья ухватил солдат, когда я делала обход и проверяла процесс заживления. Меня это очень напугало, хотела отмахнуться, но услышала голос. Сердце забилось, я услышала голос Сережи.
- Соня..- он прошептал. Сразу внутри все сжалось, я боялась повернуться к нему.
- Ты же..а как же похоронка? - Я обернулась, он лежал на кушетке и улыбался, у него отсутствовало ухо, но он был даже очень бодр и жив.
Я была настолько рада видеть его, что бросилась обнимать. Я поверить не могла в такое счастье, в такую удачу, он для меня словно глоток воздуха среди пыльной дороги.
- Я тоже рад видеть тебя. Не умер, слава Богу, как видишь, дышу. - Он оглянулся, все шумели, бегали, а парень искал глазами только одну. - А где же..- Я опустила голову.
- Наташу увезли, я не смогла..- Слезинка скатилась по щеке.
Я прикусила губу и почувствовала железный привкус крови. Стало так больно от осознания, что еще бы неделя и Наташа увидела Сережу, она была бы под защитой своего любимого солдата, а я так и не смогла, не дождалась.
- Понимаю, не вини себя, я знаю, куда их вывезли. Девушек доставят в Германию на заработки. Их привезут на работу гувернантками, посудомойщицами, может, это и хорошо. - Я посмотрела на парня, горечь и обида на его лице. Захотелось отвернуться от него.
- Ты выздоравливай, Сережка, а Наташу я верну, обязательно. - это единственное, что я смогла промямлить, прежде, чем слезы меня накроют окончательно.
Вечером я собрала свои вещи, платок и немного хлеба, пару монет, немного, но очень пригодится. Решила двинуться к рассвету. Даже не знаю куда, но просто мне нужно было ехать. У меня только два выхода - или к сестре в Германию, или смерть. Еще мысли были о маме, она ведь тоже не знает, что произошло. Но пусть она надеется, что ее девочки вместе, что с ними все хорошо.