Теперь у Беатрис было больше времени для прогулок, которые были ей полезны. В один такой солнечный день, когда Франц был вновь занят делами по дому, а именно стиркой, которую француженка отдала с трудом и чуть ли не боем (всему виной ставший большим живот, который было уже ничем не скрыть и который не позволял нагибаться и, тем более, стирать), де Валуа вышла подышать воздухом. Она не уходила от дома, просто вышла погреться на солнышке.
Сначала она услышала, и лишь только потом увидела, что к деревеньке приближаются четверо мужчин. На них была французская форма. Кто знает, это ведь могли быть раненные, возвращающиеся из своих частей домой, или гонцы — откуда неосведомленной девушке было знать, что военное время порождает не только героев и жертв. На плодородной почве всеобщей нищеты и разрухи процветает дезертирство и растет число мародеров, которые ищут, чем бы поживится на брошенных территориях.
Мужчины тоже заметили девушку, и шедший впереди сделал знак остальным. Франц, взяв таз с бельем, как раз ушел в пристройку возле дома, так что ничего о нежданных гостях пока не знал. Именно это заставило сердце Беатрис ухнуть в пятки. Будь это немцы — де Валуа кинулась бы к Францу незамедлительно. Но то были французы. Муж? Посланцы от Адриана? Раненые? Де Валуа вскинула руку к лицу, прикрывая его от солнца, и поняла, что ее заметили. Вот что за сила дернула ее сегодня накинуть на плечи нарядную зеленую шаль… Девушка оглянулась на пристройку и взмолилась мысленно, чтобы немец не делал глупостей и не вышел ненароком раньше времени. Повезло ли ей? Французские солдаты подошли раньше, чем Майер вышел из «укрытия». Беатрис нарочно громко и на чистом беглом французском поприветствовала незваных гостей. С Францем она говорила медленнее и надеялась, что он услышит и поймет, не высунется.
— Виват Франция! Добро пожаловать добрым бойцам французской армии, — Беатрис дружелюбно улыбнулась, оглядывая мужчин, — Что привело доблестных офицеров к моему дому?
— Хозяйка, — видимо, «лидер» этой компании белозубо улыбнулся, но взгляд его был хищным. Де Валуа стало не по себе, но отступать ей было попросту некуда, — Не найдется ли у тебя, чем накормить гонцов? Приютишь ли четырех солдат в своем доме?
«Рыцари» врали в глаза, не пытаясь выдумывать чего-то залихватского. Беатрис, на свое несчастье в данной ситуации, оказалась слишком проницательна и умна, хотя и не догадлива.
— Деревня заброшена, потому французским воинам нет нужды тесниться в одной комнате одного дома, — девушка, говоря это, открывала дверь в дом и делала мягкий приглашающий жест, словно показывая этим, что в остальном не откажет. Мужчины, ухмыляясь и переглядываясь, вошли в дом.
— Возможно, господа желают умыться? И где же ваши лошади? — невинные вопросы оказали на «гостей» совершенно неожиданный эффект. Беатрис даже не успела понять, кто первым взвился. Наверное, самый нервный… Так или иначе, врать дальше французы не стали. Точно так же, как не остановило их и то, что Беатрис — откровенно беременна. Один из мужчин кинулся к ней, хватая за бедра, но де Валуа, вскрикнув, рефлекторно извернулась и залепила нахалу пощечину, заставив ошалело отскочить. К сожалению, подобный поступок привел лишь к волне ярости. Но француженка успела бросить в лицо мужчинам:
— Разве так отвечают на гостеприимство и разве так ведут себя с беременной женщиной?! Да будет вам известно, что я жена капитана французской армии Адриана де Валуа… — и откуда только в этой девочке столько решительного блеска в глазах? Впрочем, ее воспитание, вежливость и нравы мужчины бросили ей в лицо злым смехом. К удивлению самой де Валуа, она не растерялась, а, наоборот, разозлилась. Другой подошедший к ней вальяжным шагом мужчина навис над Беатрис и с хищной ухмылкой произнес:
— Что жена французского капитана делает на практически немецкой территории? Врешь, шлюшка, — сильные руки ухватили девушку за талию, а в следующий миг о крепкую мужскую голову с оглушительным грохотом разбилась тяжелая ваза. На пол посыпались осколки и первые весенние цветы. Француз медленно осел следом, а Беатрис разъяренной кошкой, готовая защищать в первую очередь своего ребенка, вперила ярко-зеленый взгляд в оставшихся трех негодяев. Но сделать она больше ничего не успела.
Этим утром ничего не предвещало беды, все шло своим чередом, и, когда Беатрис отправилась прогуляться, Франц с чистой совестью ушел в пристройку, прихватив с собой белье. Он не знал, сколько точно прошло времени, но вдруг услышал шарканье ног и взволнованный голос девушки, которая намеренно заговорила громче, чем было нужно. Деревянная дверь пристройки была сколочена наспех, и между досками имелись щели, так что Майер замер, видя, как вместе с девушкой в дом вошли четверо солдат французской армии. Последний задержался на крыльце, докуривая папиросу и давая себя рассмотреть. Если сперва немец думал просто отсидеться, теперь он понимал, что все гораздо серьезнее. В доме с Беатрис были отнюдь не солдаты — мародеров выдавала и манера держаться, и видавшая виды одежда, кое-какие детали которой заменила чужая форма, — в частности, на ногах мужчины Франц с легкостью узнал немецкие сапоги. Мужчина скрылся в доме, а через несколько минут раздался крик Беатрис, а следом что-то грохнуло. Сердце заколотилось у Майера как бешенное, и, оглядев в пристройку в поисках чего-нибудь полезного, он схватил стоящие у стены деревянные грабли. В два прыжка оказавшись у двери в переднюю, мужчина замер, понимая, что сразу с четырьмя противниками просто не справится. Пришлось соображать очень быстро.
Оглушенный Беатрис солдат лежал на полу без движения, а трое его друзей явно готовились наказать девушку за ее выходку. Один из них подскочил к ней сбоку, заломив ее руку за спиной, другой хватая за волосы, второй мужчина отвесил девушке звонкую пощечину, так что левая щека француженки тут же вспыхнула, словно обожженная.
— Сейчас мы тебе покажем, дрянь, — третий принялся было расстегивать брюки, но тут в дверь раздался стук. Все трое замерли.
— А говорила, тут в округе нет никого…эй, Поль, иди проверь, — кивнул темноволосый мужчина со шрамом на левом глазу тому, что ударил девушку. Тот ругнулся, выхватив из-за пояса нож, и ушел в сени. Толкнув дверь, он остановился на пороге, никого не увидев, а в следующую секунду получил сильный удар в живот граблями. Франц тут же зажал ему рот рукой, чтобы противник не успел издать лишних звуков, и оттащил его от двери. Прихватив нож, он шагнул в дом, громко крикнув на немецком:
-Hände hoch! [1]
Как он и рассчитывал, это ввело противников в ступор и дало ему несколько драгоценных секунд. Первым, на кого был нацелен удар, оказался державший Беатрис светловолосый парень, примерно одного с Францем возраста. Немец ударил его ножом, ранив в плечо и заставляя выпустить девушку.
— Cachez! Vite! [2] — успел крикнуть Франц, ставя подножку второму противнику, который потянулся к револьверу на поясе. Оружие вылетело из пальцев и отлетело в сторону к печке. Блондин, между тем, отошел от первого шока и прыгнул на немца сзади. Франц перебросил его через себя и ударил каблуком ботинка в кадык. Противник захрипел, начиная дергаться, но обученный технике боя Майер знал, что он уже не поднимется. Последний из нападавших оказался самым опытным. Выхватив кинжал из-за пояса, он начал кружить по комнате, нанося удары в жизненно важные точки. Безоружному Маейру пока оставалось только уворачиваться без возможности атаковать самому. Он успел краем глаза заметить, что Беатрис не ранена. Сейчас он не думал о том, что в этой схватке может не выжить. Но в это время в себя пришел тот француз, кого девушка оглушила вазой и, оценив обстановку, улучил момент, хватая немца за ногу. Франц, не ожидавший этого, ударил его носком сапога в лицо, но не удержал равновесие и упал на спину. Этим тут же воспользовался противник, выбивая у него ногой кинжал.