— Ты должна их полюбить, — говорит мне моя подруга Дина Дукач, на мой вопрос: «Как же мне жить с Лёниными детьми?»
— Сказать‑то легко, а пережить трудно, — так говорил мой сын Илюша, правда, по другому поводу. Полюбить не своих детей. Наверно, я должна, но как?
«Слышишь, мачеха звёздного табора — ночь, что будет сейчас и потом?» И что будет сейчас и потом? И сейчас и потом хочу улыбаться. И сейчас и потом хочу быть любимой. И какой же выбрала мачеха путь к этой цели? У подруг и соседей следует расспросить. Мучает ли мачеха своих пасынков? И какой характер у мачехи? И почему так много резвостей «им» разрешается?
Чего только не услышите, если станете расспрашивать!
Взрослый Илюша на вопрос, как обращается мать и мачеха с младшими детьми, ответит, что всё ею одобряется, что детей ни к чему не приучают, неправильно воспитывают и держат без всякой строгости. И Лёня и мама совсем их распустили.
Если спросить милую соседку, только что окончившую колледж и проживающую рядом с нашим домом, что она думает про нашу семью, ответит: «Как только эти русские въехали в дом, то их дети закидали мою машину яйцами. Я сама так делала в детстве, но мне жаль мою новую машину, от яиц остались пятна. Родители детей заплатили за перекраску машины без всякого суда. Больше я ничего про них сказать не могу. Я их редко вижу, только когда дети в футбольной форме идут вдоль улицы.»
Сосед, занимающийся политикой в нашем районе, познакомился с нашими детьми, когда они, идя на футбольную тренировку и перекидывая на ходу мяч, разбили стекло в его гараже. Он изъяснился о нашей семье табличкой: «Осторожно дети!» Этот знак повесили по его настоянию через несколько дней после нашего вселения в дом.
Подруга Людочка вспомнит эпизод из скворечника, нашего первого дома в Бостоне. Мы с Людочкой пили кофе на кухне, в пространстве, где стоит плита, но оно открыто и соприкасается со всеми комнатами и по горизонтали и по вертикали.
— Дина, посмотри, — говорит мне Людочка, — Боря крадётся к холодильнику, может, позовём его к столу?
— Людочка, — отвечаю я, — Боря ползёт за пятой порцией мороженного и хочет быть незамеченным, и я его — не вижу. Зачем мне «искать того, кто найден быть не хочет»? Буду настырничать, они меня возненавидят.
— Это своеобразный метод воспитания, — замечает Людочка.
— При этом методе я сохраняюсь.
— А если он что‑нибудь плохое сделает, ты тоже не увидишь?
— Смотря что… Если ерунда какая‑нибудь, то не замечу. Не положил чашку на место, и ладно… Я изо всех сил стараюсь не делать мелочных замечаний. Если же что‑нибудь совсем некрасивое, то даю понять, что это плохо для него.
— Что значит «для него»? А для других?
— Я всё понимаю только через себя и думаю, что и другие тоже. Я говорю и Боре, и Даничке: не вредите сами себе! а любите себя! Тогда и другим что‑нибудь перепадёт от вашей любви. Всё двухстороннее, и кто себя не любит, то уж подавно не может рассчитывать на других.
— Интересны твои рассуждения. У тебя эгоисты вырастут.
— И хорошо! Только слово «эгоизм» непра–вильное. Любовь к себе и эгоизм — это разное. Всё себе заграбастывать, это — не значит себя уважать.
Вчера Даничка звонит из школы, что… Я ему говорю: «Даничка, думай только о себе». А он мне отвечает: «Мама, здесь все так только и делают!» И я ему по телефону «прочла лекцию» о разнице между бессознательностью и сознательной любовью к себе. О том, что люди любят свои удобства, свои командирства, свои пирожные — а не себя.
Пока мы разговаривали, Боря прополз несколько раз взад и вперёд и съел всё мороженное, никому не оставив. Проявил любовь к своему аппетиту?! К себе? Что же ты о братьях‑то не позаботился?
— Я оставил маленький кусочек для Эли, а Даничка не любит мороженное! — сказал Боря, когда я журила его.
— Боря, за этот маленький кусочек, который ты оставил Эле, я тебе сейчас пойду и куплю целое ведро мороженного, какого ты хочешь! Клубничного? Шоколадного?
После этого случая Боря ел мороженное вёдрами, всегда оставляя немножко Эле, если тот отсутствовал.
Если послушать Игоря Димента, которого дети обожали за всяческие шутки над ними, то он скажет, что в Америке дети — «телевизионные ящики» — не спускающие глаз с телевизоров, мало читают, и наши тоже. Видя, что книгами в комнатах у детей подпёрты окна, он подарил Даничке на день рождения полное собрание Шекспира. То, что мальчики съедают торты и пироженные, приготовленные для гостей, само по себе Игорю нравилось, как выражение презрения к эмигрантской публике, но сладости вредны для здоровья, и он стыдил их за пожирание конфет и сахара и призывал к здоровым продуктам. В конце концов они поддались его натиску и даже начали меня воспитывать, чтобы в доме не водилось жирной еды.