Оля удивилась, что все бросают свою одежду в раздевалке: «Неужели никто не украдёт? У нас бы ничего не осталось».
Я и Оля пошли «брать уроки» скатывания с гор, вернее, я пошла помогать Оле выполнять требования инструктора. Парень, который обучал Олю, был швейцарцем, и, узнав, что она из России, проявил к ней особое внимание, наверно из‑за того, что не любил американцев? Как он выразился, «американцы совсем некультурные и необразованные». Каким образом он определил, что Оля, ни слова не знающая по— английски, «культурная» и «образованная»? — я не знаю, но Оля быстро присоединилась к его мнению. А может, потому что она слишком скоро освоила торможение, привыкнув в России к невероятным трюкам и изощрениям, или, как говорит бабка в анекдоте, освоив позицию «стоять в раскорячку». Что правда, то правда, уже через час образованная и культурная Оля спускалась с горы, расставив ноги и выпучив глаза. Можно было видеть, как швейцарец при спуске делал изысканные движения, его ноги сливались в единое целое, пружиня, едва скользя, и за ним, по касательной к горе, очерчивая зигзаги от края до края, ехала Оля, скрестив ноги в коленях, расставив руки с палками и замирая от страха. Но не падала! Знай наших!
Во второй Олин спуск мимо нас пронеслась ватага наших лыжников. Как они промчались! Кружась со скоростью торнадо, подпрыгивая — да так, что снег аж взвывал под их лыжами и расступался, они летели цепочкой друг за другом. Оля и я остановились посреди горы и следили за их полётом. Освещённые и белизной снега, и солнечными лучами, несущиеся люди в одежде самых фантастических окрасок, казалось, разрисо–вывали снег, как белую бумагу, своими движениями, и весь склон горы представлял живую, движущуюся абстрактную картину. На Боре была красная шапка с хвостом, на Даничке жёлтые штаны с чёрными полосами, а на Эле зелёная куртка в крапинку. Они без страха скакали и подпрыгивали через маленькие горки и взлетали под небеса. Мы успели только ахнуть, как они уже оказались у подножья горы и слились с толпой, ожидавшей поднятий.
Наши мальчики потому хорошо летали по горам, что были натренированы, освоив взлёты и подкидывания на досках–самокатах. В первый месяц после приобретения дома в Бостоне они соорудили в гараже трамплин из фанеры и по нему взлетали с визгами вверх и вниз, наводя ужас на тех редко проходивших мимо дома людей, а больше всего на нас с Лёней. И тогда Лёня настоял, чтобы это сооружение они выбросили вместе с прикреплённым к гаражу кругом — сеткой для баскетбола. Это были наши победы в борьбе за тишину и безопасность. Шум от баскетбольной игры перешёл в парк, а от досок — в специальный стадион для досочников.
Поднятие на высоту происходило на подвешенных скамейках. Я и Оля дрожали от страха, повиснув над горой. Однако через какое‑то количество проездов привыкаешь висеть над горой и спокойно зависаешь, глядя на скользящих под тобой лыжников.
Мы спускались по самому тихому и несложному пути, названному Олей «Бродвеем», вдоль ручья, идущего под уклон в два или в три градуса. Встав на него, можно было ехать до бесконечности. Бродвей был узкий, с обеих сторон сжат крутыми скалистыми горами. Ветки сосен образовывали над головою свод, и лыжник оказывался будто в галерее со стеклянной крышей. Иногда мелькала тень редкого заблудивше–гося аса, исчезавшая раньше взвизга его лыж, и долго только точки поднятых палок очерчивались в воздухе.
Скатывались мы спокойно и скатывались. Но мальчики затащили меня с Олей на самую большую гору… на гондоле. Как мы оказались в ракете, сами не знаем. Захотели испытать горную высоту? Новые ощущения? Или поддались комплиментам ребят, что прекрасно катаемся? И вот стоим на вершине. Дух захватывает от открывающейся перспективы. Сверху кажется, что гора покрыта стаей мотыльков, с дрожащими, волнующимися крыльями. И где‑то внизу все сливается в чёрные точки, пятна, разбросанные на белом снегу.
Как спускаться? Дрожим от страха!
Свой страх и беспомощность мне хотелось сильнее оттенить перед ребятами, чтобы они больше стали дорожить своим мужеством, чтобы почувствовали себя лучше, защитниками и покровителями.
Даничка сказал, чтобы мы не боялись, что они будут показывать нам самые безопасные спуски, по которым можно ехать зигзагами. По дуге склона Даничка поехал первым, потом я и Оля, сопро–вождаемые с одной стороны Борей, а с другой — Элей. Проехав с таким эскортом первый склон, не упав и ни на кого не наехав, мы остановились около большой ели, чтобы перевести дух. Впереди был крутой, почти вертикальный спуск, где нельзя ни остановиться, ни зацепиться. Тут уж наш страх не нужно было оттенять, тут и правда мы дрожали от страха. Тут Родос, тут и прыгай! Летите вперёд и ждите нас под горой! Мы будем спускаться на задних тормозах. И мне, и Оле удалось такими безнравственными движениями пере–ехать этот склон, оставив на снегу широкие следы. Как только мы дотормозили до того места, где нас поджидали дети, они приняли нас под своё покровительство, и мы хорошо дали им понять, что одоление страха создаёт храбрость и веру в себя.