Курай также не оставался без внимания позитивного дампира. Оборотень отрицал всё, что говорил Кильсель о его детстве. Особенно Эшли запомнила момент, когда маленький Курай прыгал на только что пришедшего в замок дампира, и последний кружил того.
— А ещё Курай называл меня папочкой, — приложив руки к щекам, с довольным выражением лица говорил Кильсель. Курай, сильно смутившись, лишь говорил, что это фантазии дампира. Но Эшли поняла, что слова пепельно-русоволосого были правдой.
И буквально после этой идиллии пришло это не самое приятное письмо.
Дампир и оборотень лишь обречённо вздохнули. Они поняли, что если ослушаются, то совет явно не оставят их в покое. В худшем случае, они найдут Эшли и казнят её.
— Придётся идти, — ответил Курай, начиная собираться. — Кильсель, одевайся. Я хочу уже поскорее разобраться со всем этим и отправиться к Южным вратам.
Дампир кивнул и быстро натянул на себя свой излюбленный жилет поверх чёрной футболки (эта показалось Эшли весьма странным, ведь обычно футболки носят простые люди с её мира, но ни сам владыка дампиров!). В итоге, в комнате, смотря на потухающий огонь в камине, остались только две девушки.
Домино с Эшли не слишком много разговаривали за такой большой промежуток времени, что не было оборотня и дампира. Шатенка немного волновалась и даже побаивалась холодности воительницы, а последняя решила заниматься своими делами, начиная с изучения каких-то документов. Попытки заговорить были больше похожи на монолог: Эшли что-то спрашивала, а Домино отвечала кивком или просто молчала.
«Какая же она необщительная!» — думала про себя шатенка, скучающе смотря в окно, где здешнее солнце в последний раз освещало сиреневое небо. Да уж, тут даже время идёт быстрее, чем на Земле. Не успел наступить день, а на улице уже темно.
Когда окончательно стемнело, вернулись и Курай с Кильселем явно не в самом лучшем распоряжении духа. Обе девушки настороженно смотрели на них.
— Нам придётся на некоторое время остаться в Столице, — ответил угрюмый Кильсель. — И забрать Орию у её матери. А после этого вернуться домой.
Курай хмыкнул, но потом устало плюхнулся на кровать, рядом с Эшли.
— Вот и пообщаешься со своей бывшей и дочерью. — усмехнулась Домино. Кильсель от слов племянницы вздохнул. Не рассчитывал он так рано встречаться с бывшей женой (тем более, по его рассказам, она была очень высокомерной женщиной). Одно только радовало — он наконец-то увидит свою маленькую дочку, ради которой, отчасти, и приехал сюда.
— Но проблема не только в этом, — недовольно ответил Курай, косясь на своего наставника. — Домино, поздравь меня, теперь я «женат».
Обе девушки, что находились рядом, опешили и с недоумением смотрели на развалившегося на кровати брюнета. На их немые вопросы, он указал лишь на Кильселя. Походу, дядя Домино опять что-то начудил.
— Мне пришлось соврать! — возмутился дампир. — Если бы не я, боги знают, чтобы случилось с малышкой Эш.
— Малышкой Эш? — нахмурившись, шатенка сверлила взглядом дампира. — Та-а-ак, значит, что-то определённо связанно со мной. — Сказала утвердительно она. Дампир занервничал от столь недовольной физиономии шатенки. Он перевёл взгляд на свою племянницу, надеясь найти в ней поддержку, но та, походу, была не на его стороне.
— Ладно уж, скажу, раз Курай язык проглотил! — на слова наставника брюнет лишь лениво посмотрел на того, показав ему язык. — Я сказал, что Эшли — фаворитка Курая. И в честь этого, старейшины решили познакомиться с ней лично и устроили бал в резиденции.
— Какой ещё, к чёртовому дракону, бал?! — Такие новости нисколечко не обрадовали Домино. Чего-чего, а задерживаться в Столице она не желала, да и присутствовать на таком мероприятии.
— А какого сразу фаворитка?! — девушка вспыхнула от гнева. — Я на такое не подписывалась.
— Это я тут возмущаться должен, — ответил Курай, сменив горизонтальное положение на сидячее. — Меня тут женили, да и не на какой-нибудь первой красавице Эндриона, а на ребёнке!
— Я теперь выгляжу на свои года! И ребёнок из нас — ты!
Курай полностью проигнорировал недовольство шатенки, начиная о чём-то думать.
Домино также была не в самом лучшем распоряжении духа. Походу, девушка что-то вспомнила из своего далёкого прошлого.
— Делать нечего, придётся идти, — через несколько минут после последнего сказанного в этой комнате слова, Домино посмотрела на ночное небо, что подобно богато вышитому полотну, сверкало звёздами. Девушка перевела взгляд на своего дядю, а он, в свою очередь, рассматривал валяющееся в урне письмо. — Когда нужно приходить?