«Однако теперь нужно остановиться. Ограничиться тем, что есть, — рассуждал Лоор. — Здание построено. Оно совершенно. И никаких изменений. Система должна быть замкнутой. С простым, а не расширенным воспроизводством. Каждое новое поколение будет слепком с предыдущего. Спираль развития необходимо превратить в круг. Такова моя миссия, мое великое предназначение. Что может быть устойчивее круга? Круг — символ вечности, его начало и конец едины…» Невдалеке от архитектора так же молча стояла Инта. Для нее предстоящее событие было связано с иными ассоциациями. Мысленно она перенеслась на Гему, где Кей, в роли ответственного представителя орбитян, принимал очередной космолет.
С профессией пилота ему пришлось расстаться, хотя и помимо воли: корабли новой серии были беспилотными, вернее, ими управляли «призраки», которым не угрожали превратности челночных рейсов.
Еще год назад Кей поставил бы здесь знак равенства, он не считал тогда «призраков» людьми, видел в них доведенные до абсурдного совершенства электронные машины. Но после гибели и «воскрешения» Горна что-то перевернулось в душе, возникло теплое, чуть ли не братское, чувство к «призракам». И неудивительно: им, и никому другому, он был обязан жизнью. К тому же, общаясь с Горном, он не замечал перемен в его характере и поведении. При самом пристрастном и скрупулезном сравнении живого Горна, каким тот сохранился в памяти, с Горном-»призраком», — а на первых порах Кей только этим и занимался — нельзя было обнаружить разницы. Та же личность, та же воля, то же благородство. Только не обнимешь, не пожмешь руку…
Функции Кея на Геме скорее носили символический, процессуальный характер, чем вызывались необходимостью: сооружаемые «призраками» корабли отличало отменное качество.
«Адмиралом» космофлота, в котором насчитывалось уже восемь единиц, стал Горн, его ближайшим помощником — Сарп, признавший главенство бывшего орбитянина без колебаний и обиды. А главным инженером космической верфи был Зур, управлявший армией промышленных роботов и манипуляторов. … Среди собравшихся на пандусах орбитян не было и Корлиса. Но, пожалуй, именно он встречал девяносто шестую в наиболее точном смысле слова. Главный диспетчер находился на командном пункте, руководя процессом наведения станции «на себя». Вот он, виртуозно манипулируя верньером, совместил ось космического модуля с центром экрана, выключил маневровый двигатель и уравнял скорости. Последняя из станций медленно подплыла к Космополису и уткнулась в приготовленный для нее стыковочный узел…
Инта ощутила мягкий, но глубокий толчок и едва удержалась на ногах.
«Стыковка!» — поняла она. В переговорном устройстве послышались ликующие голоса. На душе стало легко и торжественно. Даже отсутствие Кея не могло омрачить радость. Сбывалось то, ради чего они рисковали жизнью в джунглях Гемы, а перед этим во время непредсказуемого спуска с орбиты.
Лишь космокурьеры не испытывали ликования. Пристыковка станции означала конец их профессии, которая совсем недавно считалась самой почетной, сейчас же изжила себя. А без долгих, изматывающих, но и приносящих ни с чем не сравнимое удовлетворение полетов в космос не представлял себя ни один из этих мужественных людей.
Инта сочувствовала им всей душой. Шевельнулась пугающая мысль: «А не случится ли такое с Кеем?» Она отогнала ее с негодованием, но беспокойство не проходило. Как-то незаметно, исподволь, Лоор отодвинул Кея и Корлиса на задний план, затмил.
«Неужели я ревную?» — одернула себя Инта.
Нет, нельзя быть несправедливой к Лоору. То, что он сделал для орбитян, трудно переоценить.
В это время главный архитектор, стоявший со скрещенными на груди руками, точно застывшая в бронзе статуя, шевельнулся и шагнул к Инте. Сквозь стекло шлема было видно, как раскраснелось его обычно бледное лицо.
— Поздравляю, Лоор! — ступила навстречу Инта. — Сегодня ваш день!
— Почему только сегодня? — отрывисто проговорил главный архитектор.
В шлемофоне отдавалось его учащенное дыхание.
«Волнуется», — подумала Инта.
— Этот день для вас особенный. Впрочем, для всех нас тоже.
— Он уже прошел, и я смотрю в будущее.
— Понимаю. Вы всеми помыслами на Геме: проектируете города, в которых нам предстоит жить!
— Гема не принесла человечеству ничего хорошего. И не принесет. Нет, я мечтаю о другом. Остается совсем немного, и я превращу Космополис в экологическую систему с замкнутым кругооборотом веществ, энергетическим балансом, надежно защищенную от превратностей, изолированную от всего внешнего. В этом городе-крепости будем жить мы, а вслед за нами наши потомки. Десятки, сотни поколений.
— Но это же абсурд! Нет, не подумайте, что я недооцениваю Космополис. Он великолепен. Однако речь идет не о нас с вами и не о крошечной колонии орбитян, а о человечестве. О будущем человечества!
Лоор сардонически усмехнулся.
— Человечество… Цивилизация… Громкие слова, не более того. А ведь весь вопрос, что понимать под ними. Почему безликая многомиллиардная масса — это человечество, а несколько тысяч избранных — нет?
— Избранных? Ну вот что, Лоор. Не хочу спорить с вами: сегодня вы, действительно, именинник. Но не считайте себя эдаким мессией!
— А почему бы и нет? — холодно проговорил Лоор. — Гема для орбитян чужая.
Родным же домом была База. Несмотря на скученность и неудобства люди притерпелись к ней. То, что можно жить удобнее, даже комфортабельнее, для них откровение. Я дал им Космополис. Кто же захочет теперь переселяться на Гему, с ее неустроенностью, каждодневной опасностью, опостылевшей борьбой за существование? Кто захочет жертвовать собой ради того, что вы называете будущим человечества? Боюсь, что вы плохой психолог, Инта. Впрочем, можете не принимать мои мечты всерьез!
«Неужели все рассуждают так, как он? — похолодела Инта. — Значит, наши усилия напрасны? Нет, не может быть!» — Я стану бороться против вас!
— Как вам будет угодно.
Движение звезд тем временем ускорилось: Космополис, «остановленный» на время стыковки, начал раскручиваться подобно гигантскому волчку.
Пандусы опустели: орбитяне, наблюдавшие историческое событие, поспешили внутрь.
— Ну что же вы, — поторопил Лоор. — Сейчас в главном концентре состоится церемония встречи прибывших.
— Боитесь опоздать?
— Без меня не начнут.
Лоор повернулся и, твердо ступая магнитными подошвами по стальной палубе, направился ко входному люку.
16. На перепутье разума
Длительное время общаясь с «призраками», Кей стал замечать их интеллектуальное превосходство, хотя создавалось впечатление, что они пытаются его скрыть.
— Все же догадались, — огорчился Сарп, когда Кей сказал ему об этом. — Да, наш интеллект, действительно, выше. Хотите знать, почему?
— Еще бы!
— Быстродействие живого мозга ограничено его биоэлектрической природой.
Приняв и передав дальше импульс тока, нервная клетка должна отдохнуть, восстановиться. Поэтому скорость передачи информации…
— Знаю, — с досадой перебил Кей. — Как-никак, ученик Корлиса! И когда речь идет о быстродействии электронных машин, у меня нет вопросов. Но вы-то не машины!
— Помнится, вы были обратного мнения, — улыбнулся Сарп.
— Ну сколько можно… Я же давно признал свою неправоту!
— А между тем, вы не так уж и ошибались. Формально мы машины, если только придать этому понятию расширенный смысл. Впрочем, так и поступают. Когда-то машину отождествляли с механизмом, но потом…
— К чему вы это говорите?
— В нас нет ни единой живой клетки. Элементная база — поля, волны, локализованные в пространстве.
— Но вы, поневоле перейдя в иное состояние, вложили в новую форму прежнее содержание, сохранили в неприкосновенности свою личность.
— Сохранили в неприкосновенности? Вот уж, нет! — возразил Сарп. — Было бы глупо не воспользоваться теми преимуществами, которые открылись, как только мы избавились от биологических ограничений.