– Да, в такое трудно поверить, – упорствовал высокий чин всемирно известной конторы путешествий и туризма Кука. – Я бы наверняка предпочел какой-нибудь, пусть даже самый захудалый прием блужданию по самой знаменитой пустыне мира. Вот, помню одно место в вашей книге, когда вы заблудились в этой… как ее…
– Пустыне Такла-Макан, – бесстрастно подсказал путешественник. – Да, не очень приятная создалась ситуация. Только я там не заблудился, разрешите вас поправить. Просто я отправился в путь без достаточных запасов воды и провианта.
Долго молчавшая миссис Кирк не выдержала.
– А для меня самой интересной оказалась запись в вашем дневнике, уважаемый полковник. Та самая, которую вы считали уже последней в жизни. Потрясающая по силе выразительности! Я ее запомнила наизусть:
«Мы добрались до высоких дюн, и тут пали наши верблюды. Вокруг одни пески, ни травинки, никаких следов жизни. Люди мои истощены до последней степени, того и гляди тоже падут. Уповаю лишь на Господа Бога».
– Однако эта запись оказалась не последней, – напомнил Джон Битэм. К вечеру следующего дня мне из последних сил удалось доползти до чахлого леска, где я наткнулся на русло пересохшей речки. На самом дне оказалось немного воды. Немного, но достаточно, чтобы выжить. Так что и из этой переделки удалось выбраться. Судьба незаслуженно ко мне благоволила.
– Мне давно хотелось узнать одну вещь, – сказал Чарли Чан. – Вы, мистер Битэм, именно тот человек, который может ответить на вопрос: правда ли, что, когда бредешь ночью по пустыне, слышишь какие-то странные звуки, голоса, зовущие тебя по имени? И с такой силой звучит их призыв, что путешественник забывает обо всем на свете и идет на голос, а тот неизменно приводит несчастного к гибели. Об этом писал еще шестьсот с лишним лет назад Марко Поло.
– Что касается меня, ни один голос не сбивал меня с пути, – ответил бравый путешественник. И уточнил: – Правда, никаких посторонних голосов мне не приходилось слышать.
Эйлин Эндерби нервно вздрогнула:
– Вот уж я ни за что бы не решилась совершать подобные эскапады. Я жутко боюсь темноты… иногда прямо себя не помню от страха.
Уже давно молчавший сэр Фредерик окинул женщину внимательным взглядом и неожиданно обратился к секретарше миссис Кирк:
– А каково ваше мнение по этому вопросу, миссис Таппер-Брок?
– Если вы имеете в виду мое восприятие темноты, то она не производит на меня ровно никакого впечатления, – холодно ответила компаньонка миллионерши.
– А как относитесь к темноте вы, мисс Гарленд? Странно, но актриса как будто смешалась. Во всяком случае, ответила она после легкой заминки:
– Я… что ж, признаюсь, я предпочла бы огни рампы. Нет, любительницей темноты я себя назвать никак не могу.
– Глупости! – отрезала миссис Кирк. – В темноте ли, при дневном свете – все выглядит одинаково. На меня темнота не производит впечатления, – повторила миллионерша слова своей компаньонки.
– Почему вы спросили о темноте только женщин, сэр Фредерик? – поинтересовался путешественник. – Темноты боятся не только они. И если бы вы спросили меня, я бы кое в чем признался.
– Вы? – изумился англичанин.
– Да, именно я. В детстве темнота просто отравляла мне жизнь. Точнее, страх перед ней. Когда меня, мальчишку, оставляли одного в детской, я каждый вечер тысячи раз просто помирал от страха.
– Слушайте, слушайте! – вскричал мистер Эндерби. – Мальчишкой помирал от страха, а вырос бесстрашным путешественником, для которого не страшны самые темные закоулки нашей планеты.
– Вы хотите сказать, что вам удалось победить детские страхи? – уточнил Фредерик Брус.
Знаменитый путешественник пожал плечами.
– Разве такое можно вообще одолеть? Но прошу вас, хватит говорить обо мне.
Хозяин перевел разговор на нейтральную тему. Мисс Морроу наклонилась к Чарли Чану.
– Вы можете представить себе этого великого путешественника робким мальчиком, пугающимся темноты? Ах, это так по-человечески прекрасно, просто восхитительно.
Чан вежливо кивал, не спуская глаз с Эйлин Эндерби, а в ушах все еще слышал ее голос: «Я жутко боюсь темноты… иногда прямо себя не помню от страха». Какая, должно быть, страшная темнота покрыла в ту далекую памятную ночь холмы Пешавара… Нет, недаром сэр Фредерик завел разговор о темноте и расспросил всех присутствующих женщин о реакции на нее.
Обед закончился, гости перешли в салон, куда подали кофе, после чего Парадиз появился с белым блестящим экраном, который, по указанию полковника Битэма, поставил на низеньком небольшом столике под фламандским гобеленом.
Барри Кирк помог полковнику принести из прихожей большой проекционный аппарат и несколько ящичков с катушками кинопленки.
Наконец приготовления были закончены, и гости удобно разместились в мягких креслах.
– Мистер Кирк попросил меня продемонстрировать вам, уважаемые господа, некоторые фильмы, из тех, что я снял в прошлом году в Тибете, – сказал полковник Битэм. – Мне они представляются чрезвычайно интересными, как и само путешествие, но боюсь, не все разделяют мое увлечение диким Востоком, кому-то это может показаться скучным, так что прошу без церемоний, скажите мне, и я перестану вас мучить.
Гости возмущенно зароптали, а путешественник попросил хозяина создать полную темноту, невольно выделив последнее слово.
Барри Кирк поспешил выключить свет и затянуть плотные шторы на окнах и дверях.
– Так хорошо? – спросил он.
– Нет, мешает свет в холле, – сказал полковник. Хозяин погасил и этот свет. Воцарилась полная темнота, в тишине все услыхали, как Эйлин Эндерби пожаловалась мужу: – О боже, прямо мурашки по телу!
Полковник вставил в аппарат первую катушку с кинопленкой и начал киносеанс, давая по ходу дела пояснения.
– Экспедиция, с которой я намерен вас познакомить, отправилась из Дарджилинга. Это небольшой городишко на самой северной оконечности Индии, вблизи границы. В нем расположен британский гарнизон…
В темноте раздался голос сэра Фредерика.
– В Индии вы провели много времени, не так ли, полковник?
– Да, я бывал там довольно часто… между моей первой экспедицией и второй…
– Ах, вот как. Извините, что перебил вас. Путешественник продолжил рассказ:
– На первых кадрах вы видите Дарджилинг, где я набирал людей и приобретал продовольствие, а также…
И началось увлекательное, хотя и несколько скучноватое повествование. Скучноватое для неспециалистов.
Шло время, а монотонный голос полковника по-прежнему звучал в полной темноте. Воздух в гостиной стал густым от табачного дыма. Было слышно, как время от времени кто-то из слушателей вставал и пробирался к выходу за спинками кресел, на секунду отдергивалась штора, прикрывавшая двери. Полковник не обращал на помехи внимания. Он явно заново переживал впечатления путешествия по тибетскому плоскогорью. В голосе рассказчика зазвучали страсть и энергия, толкавшие его вперед, он вновь преодолевал снежные перевалы, оставляя за собой трупы людей и мулов, с фанатическим упорством стремясь к поставленной цели.
Чарли Чан вдруг почувствовал, что вот-вот задохнется, в комнате действительно стало нечем дышать. Китаец тихонько пробрался к выходу и проскользнул на террасу, откуда спустился в садик. Там он разглядел в тумане неясный силуэт Барри Кирка. Хозяин курил, опершись, по своему обыкновению, на балюстраду. Правда, сейчас уже туман настолько сгустился, что нельзя было любоваться улицами внизу, да что там внизу, даже на крыше Кирк-хауса ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Не переставая глухо бухал колокол.
– Хэлло! – вполголоса окликнул хозяин китайского детектива. – Тоже решили подышать свежим воздухом? Надеюсь, полковник не заговорит насмерть моих гостей. Видите ли, мистер Чан, у него еще и другая цель. В настоящее время научные экспедиции стали чрезвычайно дорогими, и этот энтузиаст надеется уговорить мою бабку финансировать его следующую экспедицию. Что ж, обычное дело. Не правда ли, чрезвычайно интересный человек?