— О господи, Анна, что ты натворила? Зачем? Что нам теперь делать? — воскликнул Джеральд. Он уже не пытался задушить ее, как после первого ПРОБУЖДЕНИЯ, и в его словах не было ярости, как в предыдущие несколько раз, а остались лишь тоска и отчаяние.
Он повернулся к супруге, чтобы посмотреть ей в глаза, и в следующее мгновение застыл от изумления и ужаса.
Лицо Анны стало прозрачным и подернулось рябью, а потом приобрело отчетливые очертания совершенно незнакомой женщины средних лет с умным, проницательным и слегка сочувственным взглядом.
— Простите, сэр, так получилось, что вы — мой персонаж, как и ваша жена, и Малкольм. В случившемся с вами нет ничьей вины, это всего лишь выдуманный мной сюжет, как вы, наверное, уже догадались. Честно говоря, это не самый удачный мой детектив, но он пользуется спросом у читателей. Сейчас по нему снимают фильм, и я уточняю образы героев. Думаю, я смогу вам помочь и сделать более комфортным ваше пребывание здесь во время перерывов. Скоро здесь кое-что изменится, — ее губы шевелились, а голос доносился откуда-то издалека — то ли из-за двери, то ли сверху, то ли из другого мира, оставленного в тот страшный праздничный день.
Она приподняла над столом полупрозрачные руки и стала делать ими странные движения.
«Она как будто печатает, если бы тут была клавиатура», — догадка вырвалась на поверхность охваченного бешеным потоком лихорадочных мыслей сознания вместе с главным вопросом:
— Скажите, а можно изменить всё? Чтобы мы снова жили нормальной жизнью?
Руки незнакомки зависли в воздухе, а на ее лице появилась тень замешательства.
— Наверное, нет, ведь роман уже издан, а сценарий утвержден. Впрочем, не знаю, это вопрос не ко мне, — неуверенно ответила она с легким раздражением в голосе и снова принялась водить пальцами над столом…
… комната затянулась непроницаемым туманом… или сознание стало покидать Джеральда — он уже не мог отличить одно от другого, а потом…
… через несколько мгновений
(или миллионов лет — понять это было затруднительно)
— Ты спрашиваешь, что нам делать? Неужели ты еще не понял? У нас есть пять минут и целая вечность, — со смехом воскликнула Анна.
Джеральд поднял на нее взгляд и оцепенел — она была ПРЕЖНЕЙ, но не такой, как минуту назад и ТАМ, за столом с бокалом шампанского в руке, а такой, как двадцать три года назад, когда они только познакомились — двадцатишестилетней блондинкой с пышными формами. Она спешно срывала с себя одежду, глядя на Джеральда глазами ненасытной… ТАМ, в далеком покинутом мире, он назвал бы этот взгляд нехорошим словом и, наверное, даже отвернулся бы от него, но сейчас он отчетливо понял, что именно этого оазиса яркой безумной страсти им не хватало в полупустыне условностей и традиций.
На огромном экране, заменяющем окно, действие подходило к концу. Через пять минут разоблачение злодея должно было завершиться, чтобы в очередной раз смениться титрами и вернуться к началу, в тот страшный праздничный день.
Джеральд притянул Анну к себе. Прежде чем в оставшееся до очередного ВОЗВРАЩЕНИЯ время слиться с ней в необычных позах, которые они так и не решились попробовать ТАМ, он обратил внимание, что, помимо основного экрана, в спальне появились еще два, на одном из которых показывали футбол, а на другом — любимый сериал жены… и полка над кроватью больше не пустовала — на ней красовался ряд книг в изящном переплете, на корешках которого было видно имя автора — Мария Чейни, и ее удивительно знакомое изображение…
«Черт, что я делаю», — Мария отдернула руку от клавиатуры и потрясла головой, с изумлением рассматривая написанное. «Вместо того, чтобы немного уточнить образы персонажей для сценария фильма, написала целых две страницы об их интимной жизни в молодости. Да, я думала о том, чтобы более подробно описать ее воспоминания о молодости и измену с Малкольмом. Зачем? Кому это нужно в детективе… Нет, это я просто замечталась и своего покойного Джона вспомнила. Сейчас сотру… Впрочем, нет, не буду, ведь КАК я написала это всего за пять минут. Лучше сохраню отдельным файлом и буду иногда перечитывать перед сном», — решила, наконец, она, не в силах оторваться от строк, порожденных мимолетным порывом фантазии стареющей вдовы и многократно усиленных талантом всемирно известной писательницы.)