— Вы считаете меня врагом? — напрягся Мартынов. — Я правильно вас понял, товарищ Рахимов?
— Да, — пожал тот плечами. — Но, разумеется, будет проведено тщательное расследование. Ну а мы, товарищ Малов, продолжим наш разговор в другом, более приспособленном для этого месте!
В кабинет вошли два офицера НКВД и взяли Мартынова под руки.
— Попробуешь оказать сопротивление, будешь застрелен, — предупредил Рахимов, с лица которого уже давно сползла «приветливая» улыбка. — А теперь прошу к выходу, господин судебный пристав…
Мартынова вывели во двор и затолкали в «воронок», где уже сидел Рахимов.
— Давай поступим так, — сказал Рахимов, положив руки на колени. — Сейчас ты убедишь меня, что ты не тот, за кого я тебя принимаю, и тогда вся предстоящая поездка станет для тебя увеселительной прогулкой без всяких последствий. А? Убедишь меня?
— Попробую, — ответил Мартынов, сердце которого сжалось от плохого предчувствия.
— Ну что, начнём?
Мартынов сцепил пальцы, и этот жест не укрылся от цепкого взгляда собеседника. Рахимов едва заметно улыбнулся, ожидая ответ на свой вопрос.
— С чего начнём? Чего вас интересует? — сказал Мартынов, посмотрев Рахимову в глаза.
— Да так, — пожал тот плечами. — Давай начнём с того, что вспомним славный город Верхнеудинск.
— Никогда не приходилось слышать о таком, — ответил с глупым видом Мартынов.
— Негоже открещиваться от родных мест. Так поступают только предатели, так ведь, господин Малов?
— А с чего вы взяли, что я отрекаюсь от родных мест? — ухмыльнулся Мартынов. — Моя большая родина — СССР, а малая — село Мартыновка, на Урале.
— Следует понимать, что ты решил стоять на своём, Кузьма Прохорович?
— Я не собираюсь оговаривать себя и называться чужой фамилией, — пожимая плечами, ответил Мартынов.
— И ты считаешь, что я тебе поверю?
— Дело ваше… Хотите верьте, хотите нет.
— Ай-я-яй! — Рахимов погрозил ему пальцем. — Сейчас ты поступаешь глупо, господин Малов. Не разочаровывай меня, пожалуйста.
— Такой вот я… Меня и в деревне моей все глупцом считали.
— Понятно, ты решил со мной Ваньку валять! — хмыкнул Рахимов. — А что, давай! Меня твоё дурачество даже забавляет!
Он замолчал, собираясь с мыслями, как будто потерял нить разговора. Но пауза длилась недолго.
— Если ты считаешь, что изменился до неузнаваемости, то глубоко ошибаешься, Кузьма Прохорович, — продолжил Рахимов, закуривая папиросу. — Я не буду пересказывать тебе твою же жизнь, ты и сам её хорошо знаешь.
— И то верно, — согласился с ним Мартынов.
— Меня больше интересуют те годы, когда вы с Бурматовым исчезли из Верхнеудинска, — нахмурил лоб Рахимов. — Я уже потерял надежду встретиться с тобой, господин судебный пристав, а тут… Я глазам своим не поверил, увидев твою фотографию в личном деле! Ты затерялся надёжно, уехав в Петроград, но… Ты переборщил, решив стать членом партии.
— Как это понимать? — спросил Мартынов, напрягшись.
— Дела кандидатов изучаются очень тщательно. Делаются разные запросы. Разумеется, запрос послали и в ту самую Мартыновку, о которой ты говорил и которую указывал в анкете как место своего рождения. И оказалось, что в Мартыновке о тебе слыхом не слыхивали.
— Подумаешь! — пожал плечами Мартынов. — Так бывает. За двадцать лет могут и забыть человека.
— Могут, — согласился Рахимов, — но только это всё подозрительно. Поэтому тебя стали проверять по местной картотеке врагов народа. Ты ведь не думаешь, что сведения о Кузьме Малове и его подвигах на службе атамана Семёнова хранятся только в памяти таких людей, как я? Нет! Есть и архив! И там даже фотокарточка твоя имеется!
— Почему моя? Я ведь — не Малов, — поправил Антон.
— Твоя, — противно улыбнулся Рахимов. — В архиве просмотрели дела всех белогвардейцев, бывших примерно одного с тобой года рождения… Их не так уж много осталось, и… опля! Там нашёлся человек, очень похожий на тебя. Тогда НКВД связалось с теми, кто знал Малова лично, то есть со мной.
— Но я-то не Малов, — продолжал твердить Антон.
— Когда ты справил себе липовые документы, то допустил одну грубую ошибку, — сказал Рахимов, будто не слыша. — Антону Мартынову, которого ты выдумал, следовало родиться подальше от Верхнеудинска. Лучше всего — на другом краю страны. Где-нибудь в Архангельске, например. Тогда тебя стали бы проверять по другой картотеке и ничего бы не нашли. Но ты ведь хотел, чтобы всё было правдоподобно! Ты ведь боялся, что тебя станут расспрашивать о краях, где ты родился, а ты начнёшь говорить ерунду. И тогда ты предпочёл заново «родиться» в том же районе, где находится Верхнеудинск. Очень зря!