Слева, по дорожке, что просматривалась между надгробиями, двигалось ярко сияющее пятно. Алена сначала даже ойкнула, в первую секунду едва не ослепнув. - Зажмурься, - посоветовала бабушка, - и вприщурку глянь сначала. Позже глаза привыкнут. Аленка послушалась и сквозь несуществующие ресницы разглядела силуэт молодого парня, худого, долговязого, с рюкзаком на спине и плеером в ушах. Услышала музыку, что орала в наушниках, дернулась всем телом - она при жизни не любила такую, слишком грохочущая, бессмысленная. - Поосторожнее, - предупредила компаньонка, - не надо сразу в него вливаться, и себе, и ему вред принесешь. Алена дрожала всем невидимым телом, будто бы её выкрутили в центрифуге, выжали. И вот сейчас она вдруг ощутила тот самый голод, о котором старушка повествовала. Непреодолимую тягу к источнику тепла. Словно озноб, что можно исцелить теплым одеялом, увлек её. Парень шел себе, что-то насвистывая, не замечая и не чувствую, как за ним плывут две леди в своеобразных саванах. Если бы он обернулся, возможно, что-то и увидел бы, потому что Аленку так колотило мелкой дрожью, что она на какое-то время приобрела вполне плотные очертания, проявилась, на секунду отпечаталась в пространстве. - Тихо, тихо, осторожнее, - успокаивала её Софья Прокофьевна, придерживая за руку, - смотри, как надо. Она легко потянула руку в сторону медленно удаляющегося парня, словно невидимо коснувшись его в пространстве, потом сделала жест, будто поманила. И тонкая струйка сияющего тепла устремилась к ней, как ниточка от клубка, который укатывался все дальше и дальше. Старушка закатила глаза, втягивая в себя этот лучик, будто пила через соломинку чрезвычайно сладкий, целительный напиток. Она даже зарумянилась. Аленка моментально махнула рукой и жадно потянула на себя ещё одну ниточку, чей кончик по мановению её руки отделился от сияющего шара живого парня. Рванула эту нить так, что парень споткнулся на пустом месте. Но Алена ничего вокруг не замечала, Ох, как ей сразу стало тепло и уютно, так хорошо, словно горячий чай в зябкой, выстуженной ранней осенью квартире, словно шерстяной мягкий плед на плечах и ласковые объятия мамы. Она пила и пила взахлеб, наполняясь неведомой при жизни силой и энергией. Переполнялась. - Стой! - старушка вдруг хлестко ударила её по руке, жестоко вырвав из блаженного тумана наслаждения, - нельзя так, детка! Ты же убьешь его! Предметы вокруг обретали очертания, и Аленка увидела, как незнакомый ей очень вкусный парень сошел с дорожки и присел на ближайшую скамеечку, вынул наушники из ушей, побледнев, переводил дух, словно ему подурнело внезапно. Потом дрожащими руками закурил. - Ты должна быть умеренной! - сердито, но тепло, напутствовала Софья Прокофьевна, - я, глупая, сразу не объяснила... тепло-то это - их собственная жизнь. Выпьешь полностью - умрет бедняга. - Я не хотела, - испугалась Алена. Впрочем, испугалась как-то лениво, сыто, на задворках сознания. Ей было очень, очень хорошо сейчас. И лишь немного шевельнулось чувство вины за то, что парень, ссутулившись, значительно померкнув, сидел сейчас и дымил, уткнувшись застывшим взглядом в пространство. - Софья Прокофьевна! - раздался откуда-то сзади укоризненный женский голосок. Мимо них вихрем пронеслось что-то легкое, звонкое. В следующий момент плечи парня обнимали тонкие руки, его сияние усиливалось, а свечение девушки наоборот притухало, истончалось. - Светлана! - воскликнула старушка испуганно, - а ну прекрати! Что ему сделается, ну погриппует недельку в постели! А ты, как ты будешь? Я вот всё расскажу Кеше, он тебя на диету-то посадит. Девушка оторвалась от живого и метнулась к им, через миг стояла уже лицом к лицу напротив бабушки. - Софья Прокофьевна, как вы можете так! Ну, я ведь просила, не нужно мучить их, не иссушать! Бездонно голубые глаза горели, разметавшиеся по узеньким плечам этой хрупкой девушки-статуэтки каштановые волосы подрагивали в такт её гневу. Бледно-розовое платье развевалось, словно от ветра. Этакий полупрозрачный призрак, сквозь который проглядывали интерьеры кладбища. Даже печально как-то немного выглядит. - Детка, так случайно получилось, - с достоинством, но виновато, принялась оправдываться, - случайно... Вот Аленушке объясняла, учила... не успела остановить. - А! - строгий взгляд незнакомки остановился на ней, - новенькая, значит? - Свеженькая, - кивнула Алена, вспомнив терминологию Марианны. Софья Прокофьевна поморщилась, но девушка оторопев на миг, вдруг звонко расхохоталась. Её сердитость как рукой сняло. - А ты классная, - отсмеявшись, объявила она, вполне по-живому потянула руку для знакомства, - я Света. - Алена, - ответила та расслабившись. Кажется, они вполне могут стать подругами. Не понимая, как и зачем, но при рукопожатии, она будто неосознанно послала в ладонь теплый импульс, клубок тепла, передала его в руку Светланы. Та дернулась, застыла, и вдруг засияла, перестала быть прозрачной. - Ну, зачем? - с легкой печалью спросила новенькую, - спасибо, конечно, за поддержку. Только больше так не делай, ладно? - Ладно. Алена даже не поняла, что такого натворила, что сразу стерло улыбку с лица новой знакомой. - Я так не могу, - смягчилась Света, - потом тебе всё объясню. - Да сейчас и расскажи, - вклинилась Софья Прокофьевна, - лучше вы пообщайтесь, молодая молодую быстрее поймет, хоть одна и с придурью... - Софья Прокофьевна! - ...а мне идти надо, - невозмутимо продолжала старушка, поджав губы, - Агриппина Валерьевна заждалась уже, сегодня у неё годовщина, юбилей как-никак. И она важно, не оглядываясь, поплыла среди могил. Аленка хотела было крикнуть ей вслед слова благодарности за помощь и наставничество, но не успела - та коварно взяла и попросту растворилась в пространстве. - Передала эстафету. Вот и ладненько! - Светлана уверенно схватила под руку новую подругу, - пошли скорее, пока не встретили кого-то ещё, кто тебя научит плохому. Здесь каждый думает только о себе и о том, как выжить, будто бы это единственная цель нашего существования. Ну, всё как в жизни! Смерть людей не меняет, увы... - А я читала... думала, что после смерти душа становится как бы просветленной, видит всех и знает обо всём. Летает повсюду. - Ты можешь это, летать куда пожелаешь, - кивнула Света, - пока есть время. До сорока дней. А потом только здесь существовать. - Но мне не хочется, - растерялась Алена, - никуда не тянет: ни к родным, ни к друзьям. - И правильно, - одобрила Светлана, - не нужно. Они ж всё чувствуют, и твои визиты их на кладбище будут тянуть. А здесь столько желающих отведать человечинки... к слову о просветлении души. Она поморщилась так, что Аленка удивилась: если энергия живых для них единственная пища, чем питается эта хрупкая девушка-призрак? - Я ни при жизни не ела ничего, что было убито ради потребления, ни сейчас не хочу быть причиной бед живых существ, - гордо заявила Светлана, - и если ради этого придется быстро покинуть этот мир - я согласна. - И ты не боишься? Никто не знает, что там, после истончения, - повторила Аленка слова Софии Прокофьевны. - Что бы там ни было, это лучше, чем стать мутной. Наверное... - А кто такие эти мутные? - Ох, - только и произнесла Светлана. Девушки дошли до красивой ярко-зеленой оградки, Света сделала приглашающий жест. Вплыли внутрь и присели на скамеечку. Алена машинально прочла на памятнике: Светлана Тимофеевна Рябушкина. По дате подсчитала, что умерла девушка в 25 и покоится здесь уже третий год. Надо же, а букетами могила уставлена, словно свежая. - Твоя? Света кивнула с пренебрежением. - Заботятся о ней лучше, чем при жизни обо мне. До сих пор всегда цветы. Стоило для этого скончаться... - А как ты умерла? - осторожно спросила Алена, - нет, если вопрос неуместный или некультурный, можешь не отвечать! - Да какая уж тут культура, утонула я, - просто и равнодушно сказала подруга, - с моста упала. Подробностей расспрашивать Алена не решилась и по напрягшемуся вдруг лицу Светы поняла, что правильно сделала. - Расскажи мне о мутных, - попросила она, - а то их все упоминают, не без содрогания, очень любопытно! - Все - это Маринка и Софья? - усмехнулась Светлана, - эти всё из-за Митяя. Разбил он им сердца. Был тут типчик один, я застала его уже в процессе деградации. Бывший спортсмен, а потом и бандит, погиб в пьяной драке от поножовщины... Глаза у Светланы заблестели, и Алена поняла, что девушке доставляет особое удовольствие рассказывать: кто от чего умер. -...до сорока лет ни семьи не успел завести, ни детей. Вот и привязался тут к Маринке, когда она появилась, три года назад. И девчонка тоже прикипела к нему, всё время бродили везде вдвоем, он учил её всему, защищал. Младшей сестренкой она для него стала. Ко мне подкатывал. Забавный такой, умел и рассмешить, и заворожить... А Софочка наша в Митяе сына увидела, тоже по пятам за ним ходила, всё жизни учила. Может оттого он и сбежал к мутным, - хихикнула Светлана, - наша Софья Прокофьевна поучениями кого хочешь достанет. Мутные - это деградирующие после смерти духи. Они бесконтрольно пьют энергию живых и спиваются. Теряют свой человеческий облик. А контролировать себя сложно, попробовав, ты же понимаешь? - Да, - кивнула Алена, вспомнив ощущения, вкус живой энергии. - Постепенно, но очень быстро, становясь вампиром, дух теряет свою четкость черт, иногда размывается, перестает быть прозрачным. Вот мы с тобой сейчас со стороны очень на живых похож