Я спускался по шершавым стеклянным ступеням в горячую воду, ощущая одновременно и счастье и боль. Вода такая же горячая, как и в замке отца. Правда стиль купальни другой - деревянные стены и стекло. Аккуратные светильники ярко горели, заставляя горячую минеральную воду переливаться всеми оттенками бирюзового. Такого цвета были глаза у матери. Мне, правда, достались глаза отца - стальные, цвет повелителя стихий. Маме была доступна лишь вода, но она так сильно любила ее, что другие стихии ее мало интересовали. Как Эрилу доступен лишь огонь и молнии, но он по этому поводу не жалеет. Владение одной стихией всегда ставит демонов на ступень ниже более одаренных собратьев. И поэтому отец был горд, что у него родился наследник, которому подвластны все стихии. А Нилу достались глаза матери...сейчас выцветшие и затуманенные безумием. Сможет ли Эрил его вылечить? И что бы было, если бы магичка не решила сбежать? Я погрузился под воду, стянув надоевшую веревку с волос. Горячая вода лечила тело и душу, но мне этого было мало. Мысли вновь и вновь возвращались к невысокой человеческой магичке, с золотыми глазами и такими длинными волосами, что сделали бы честь любой знатной демонице. Я вынырнул, заслышав голос Эрила:
- Арман, что вы пытались сделать?
Я сразу понял о чем говорит лекарь, но обсуждать это мне не хотелось.
- Эрил, иди отдохни. И дай мне расслабиться.
- Нет, Владыка. Потому что я вижу на вас то, что меня совсем не радует. Когда вы успели создать цхиале? А главное - зачем?
Я едва не ушел под воду, лихорадочно проверяя ауру. И пораженно застыл в воде, найдя то, о чем говорил мне старый друг нашей семьи, - цхиале, "нить судеб". От меня она тянулась куда-то вдаль. К ней.
- Но я ничего не делал, Эрил! - попытался протестовать я, подплывая к краю котлована. - Я ничего не создавал.
- Иногда достаточно лишь мыслей, слов и желаний, Арман. Ты дал людям еще одну возможность тебя убить, уничтожить и растоптать. Если бы я знал, то убил бы магичку в первый же день.
- Это стоило бы жизни моему брату, Эрил - я слегка приподнялся в воде и добавил в голос металла. - Сейчас ты уже ничего не сделаешь, это приказ твоего Владыки.
Лекарь коротко поклонился и вышел, как он всегда делал, когда был недоволен моим решением. Я опустился обратно в воду и прислушался к себе. Вот почему мне не спится. Магичка тоже не спит, ворочается в своей кровати. Сейчас, когда нить цхиале так слаба, ее мысли мне недоступны. Но я хотя бы могу немного помочь. Я послал по связи волну тепла и спокойствия, что далось мне нелегко. Тепло и спокойствие - не то, что я могу сейчас чувствовать.
«Прошу тебя, останься…» - конечно, она не поняла этой фразы, откуда адептке знать язык демонов. А сказать это на ее языке – значит показать свою слабость. Владыка демонов не может быть слабым. И я не должен, если уж взял на себя смелость принять последний вздох Владыки демонов. По нашим обычаям принявший последнее дыхание становится претендентом на трон Владыки. Но это право нужно еще доказать. А что я собирался делать? Прятаться тут всю оставшуюся жизнь? Мне не нужна власть, мне нужна была только месть. А теперь я чувствую ее – силу Владыки и не знаю, что с ней делать.
После возвращения сон ко мне не шел. Я ворочалась на кровати, прибегнув даже к кувшину лекарей, но лучше не стало. Айя сквозь сон уже пожелала мне провертеть собой дыру в бездну и туда же провалиться. Сон у полудемоницы был отменный, в отличие от меня. Единственный вопрос, который меня волновал - зачем я приходила. Меня же отпустили... Могла забыть это, как дурацкий страшный сон, вернуться к учебе. Но ответ на этот вопрос не шел. Пока в один момент я беспричинно не успокоилась и не забылась глубоким сном.
Утро началось как обычно - меня разбудили лихорадочные метания соседки по комнате. Вот как можно начинать собираться за час до занятий и все равно не успевать?
- Айя, ты демон зла и разрушений. - я горестно наблюдала бардак на своем столе, раскиданные вещи и встрепанную полудемоницу посреди комнаты, наспех умытую, наполовину расчесанную и с двумя рубашками в руках. - И эти рубашки обе мои.
Вещи приземлились на моей голове, и я признала, что я жадина, хамка и давно пора вставать. Несмотря на то, что уснула я крепко, времени выспаться категорически не хватило. Я зевала, когда втискивалась в учебную форму академии - узкие мягкие штаны и серую рубашку, когда умывалась и даже во время завтрака.