В окрестностях Суса издавна было широко распространено ремесленное ткачество. А сейчас тут развивается текстильная промышленность. Неподалеку от города построена прядильная фабрика «Сахель» — предприятие с просторными, светлыми цехами, новейшим оборудованием, лабораториями, удобными и чистыми бытовыми помещениями. Строилась фабрика по проекту, разработанному при участии специалистов из Польской Народной Республики. Оборудование здесь тоже в значительной части польское. Но весь технический персонал свой, местный. Многие технические работники обучались и проходили практику на родственных польских предприятиях.
Строится в Сусе и крупный машиностроительный завод.
Едем дальше.
— Кроме Каср ар-Рибата, — вещают в микрофоны гиды с передних сидений туристских автобусов, — в Сусе сохранились и другие памятники древности. Это мечети Бу-Фатата и Сиди Али Аммор… Вы сможете увидеть здесь остатки финикийских крепостных стен, римские бани, дома знатных вельмож, византийские укрепления и христианские катакомбы…
…Город, куда мы направляемся, миновав Сус, носит название «Монастир». По-русски это звучит почти как «монастырь» и потому настораживает: «Опять в древность, под каменные, сумрачные своды, в суровые обители, отрешенные от мира?..».
По дороге на кайруанский сук
Монастир — это веселый, солнечный городок на самом берегу моря, пятый порт страны. Здесь чудесный песчаный пляж и благодать для рыболовов. Прямо из номера отеля «Рибат», в котором запланирован наш очередной «привал», можно босиком, в купальных костюмах пробежать несколько метров и нырнуть в теплые волны.
Как ни велик контраст между нищетой во многих районах страны и роскошью таких отелей, его можно оправдать. Не от легкой, беспечной жизни строят тунисцы подобные комфортабельные гостиницы. Туризм — одна из существенных статей дохода в национальном бюджете. На VII съезде правящей социалистической дестуровской[12] партии в октябре 1964 года подчеркивалось: «Съезд считает необходимым поощрять национальное ремесленное производство и туризм».
Монастир — один из уголков страны, где резкий контраст (роскошь рядом с нищетой) особенно бросается в глаза. На первый взгляд, здесь все создано для того, чтобы блаженствовать, предаваясь полному отдохновению. А на самом деле это торговля, обыкновенная торговля природными дарами страны на валюту, на золото…
Туристский сезон окончился. Пустынны пляжи, покоятся в чехлах барабаны на эстраде казино с окнами-витражами, с балконом, откуда открывается вид на безлюдную в это время года набережную. Мало народа и в отеле «Рибат», по соседству с которым находится летняя резиденция президента Хабиба Бургибы: Монастир — его родина.
Отель расположен на окраине города. Слева — море, справа от шоссе — пустынные холмы. Под вечер мы отправляемся автобусом в сам Монастир, население которого не превышает двадцати тысяч жителей.
Есть в городе предприятия по переработке оливкового масла, развито рыболовство, жители занимаются добычей морских губок. Но Амади ведет нас не к рыбацким шаландам, а в… экзотический ресторан-грот. Он расположен у самой воды. Соленые морские брызги долетают до столиков-бочонков. С большого сачка капает вода: если захотите, сачок погрузят в море, выловят рыбу и отправят ее на кухню. Повара молниеносно приготовят из нее блюдо по вашему заказу.
Монастир — уютный приморский городок. Под пальмами — столики кафе, по тенистым аллеям прогуливаются пары. Оживленно перед входом в кинотеатр «Караван сахеля».
Вечер наступает удивительно быстро — словно торопится. Нырнуло побагровевшее солнце в голубой залив Хаммамет — и сразу со всех сторон чернота обступила город. В Африке мы не первый день, но в Монастире эта смена дня и ночи, как нам показалось, происходит как-то особенно неожиданно.
Только что красным шаром рдело над морем солнце, а на небе уже появилась луна. Еще несколько минут — и луна стала ярче солнца, спрятавшегося за морской горизонт. И сразу мгла вокруг — черная, густая мгла. Только и море светится призрачное отражение луны.
Мурлыча что-то себе под нос, Мухаммед и в этой кромешной тьме уверенно ведет автобус. Не смущают его крутые повороты, когда море оказывается то слева, то справа, то опять слева. Не страшны водителю и слепящие фары малолитражек, мчащихся навстречу: дорога ему хорошо знакома.
Впереди, справа, «у самого синего моря», забелели купола. Это наша «резиденция». В соседнем дворце за оградой темно. Президент, должно быть, в столице. А в наших окнах зажигаются огни, и от этого ночь становится еще чернее.
ЭЛЬ ДЖЕМ — СФАКС
От Монастира, продолжая путешествие по стране, движемся дальше вдоль побережья. На картах эти места сплошь покрыты зеленой краской: здесь вольготно финикам, оливам, цитрусовым.
Прежде чем выбраться на магистраль Сус — Сфакс (эта прямая 129-километровая дорога убегает на юг), минуем зеленый городок Джеммаль, поселок Зерамбик. Чем дальше от побережья, тем горячее ветер, влетающий в окна автобуса.
В Сфакс из Монаютира ведет и другая прибрежная, более «прохладная» дорога — через Махдию, Ксур-Эссаф, Джебениану. Но Мухаммед не случайно выбирает «жаркую» магистраль.
Неожиданно наш автобус останавливается на пустынном голом месте. Впереди — деревянная арка, а за ней каменное кольцо амфитеатра, окружающего арену.
Это Эль-Джем. Так по имени тунисского селения называется ныне один из древних памятников — римский колизей, постройку которого относят к III веку.
В Тунисе не раз приходят на память строки Маяковского о водопроводе, сработанном еще рабами Рима. Мы видели его на окраинах тунисской столицы. Рабами Рима создана и эта трехъярусная чаша-воронка.
Как строилась каменная махина? Сколько рук потребовалось, чтобы возвести шестьдесят аркад, расположенных друг над другом тремя рядами, обрамленными коринфскими полуколоннами и увенчанными стеной с пилястрами?
Руки двадцати тысяч рабов прорыли глубоко под землей тоннель, соединивший чашу колизея с каменоломнями. Месяцы, годы, сгибаясь под тяжестью груза, рабы перетаскивали по нему камни, из которых постепенно складывались ярусы амфитеатра.
Колизей Эль-Джем (древнее его название — Фисдрус, или Тисдрус) сохранился лучше, чем колизей в Риме. По своим размерам и вместимости тунисский колизей лишь немного уступает итальянскому. Шестьдесят тысяч зрителей одновременно могли наблюдать происходившие на арене бои гладиаторов.
Подковы рядов были некогда облицованы розовым мрамором. На специально отведенных местах восседали знатные римляне. Изредка сюда приезжал сам император. Для него устраивалось особое представление: выпущенные на арену разъяренные голодные львы терзали обреченных на смерть христиан…
Холодком веет от камней Эль-Джема. По хорошо сохранившимся ступеням поднимаемся на самый верх амфитеатра. В лабиринтах переходов к галереям и ложам легко заблудиться. Маленькими выглядят внизу фигурки торговцев коврами, поспешивших сюда, завидев автобус.
Много веков прошло с той поры, когда амфитеатр оглашали возбужденные крики римлян, рычание зверей, вопли измученных, истерзанных людей. Пуст, безлюден сегодня каменный эллипс, возникший неожиданно перед нами на пути из Монастира в Сфакс.
«В этой стране познаешь глазами, что такое истории…» — вспоминаются — справедливые слова Мопассана.
По равнинным районам Сахеля от Эль-Джема до Сфакса — второго по величине тунисского города — 75 километров.
— Обязательно посетите оливковые плантации, — посоветуют вам, узнав, что вы направляетесь в Сфакс.
12
Дестур