Многовековая история Ливии как бы прошла перед нашими глазами, когда мы осматривали триполийский музей, разместившийся в большом старинном здании, слипающемся с испано-турецко-арабской крепостной стеной.
В музее много залов, но посетителей в них почти нет. Тысячи экспонатов рассказывают о древней и современной Ливии[20]. Стенды, витрины, комнаты, воссоздающие обстановку и быт арабов и берберов, коллекции Предметов обихода, одежды, украшений, оружия. Отдельные залы посвящены природе страны: гербарии, чучела нежных газелей и гигантских змей, редчайшие экземпляры африканских бабочек…
Поднимаемся наверх, на плоскую крышу, чтобы полюбоваться панорамой залива. Повсюду национальные флаги — красно-черно-зеленые с белой звездой и полумесяцем в центре, — в Триполи отмечался день конституции. На средиземноморской глади покачиваются стройные яхты с яркими, разноцветными парусами — оранжевыми, зелеными, голубыми…
Слева — бухта, морские причалы, шумная портовая улица. Под нами — крепостная площадь с итальянским названием «Пьяцца Кастелло». Справа — та часть Триполи, которая постепенно переходит от современных кварталов в старый город. Разграничивает старый и новый город крепость. Всего лишь несколько десятков лет назад арабы-кочевники разбивали здесь свои шатры, вели бойкую торговлю верблюжатиной и овечьей шерстью. Ныне здесь тоже протянулись длинные ряды торговых палаток и лотков, но торгуют арабы теперь и зажигалками, и орлоновыми кофточками, и автоматическими ручками.
Много веков назад процветал на севере Африки крупный торговый центр — город Эя. Теперь этого города вы не найдете ни на одной карте. Но о том, что он действительно существовал когда-то, свидетельствуют сохранившиеся до наших дней памятники. Один из них — многое повидавшая за добрый десяток столетий, крепко устоявшая, несмотря на кровопролитные, разрушительные войны, арка Марка Аврелия, возвышающаяся в старой части нынешнего Триполи.
Здесь редко можно увидеть двухэтажные дома с небольшими балконами, с деревянными резными галереями, выступающими прямо над улицей. Арабская часть Триполи — запутанный лабиринт узких, словно щели, улочек со слепыми, без окон, одноэтажными домиками, прилепившимися друг к другу. Свет в такие дома проникает только через приоткрытую дверь. В невероятной скученности живут в них ремесленники, рыбаки, мелкие торговцы.
С тыльной стороны арки Марка Аврелия в миниатюрной чаше бьет фонтанчик воды. К нему припадают утолить жажду и продавец, спешащий на сук к своему прилавку, и босоногие мальчишки, возвращающиеся вприпрыжку из порта в тесные каменные дворики старого города; около нее присел отдохнуть, опираясь на тяжелую клюку, старый-престарый бербер. Лицо его испещрено глубокими бороздами морщин. Сколько повидал он на своем веку, сколько испытал!..
Мимо тысячелетней арки вприпрыжку бегут смуглые черноволосые девочки в белых легких платьицах. Две посасывают мороженое в вафельных кулечках, а остальные с завистью поглядывают на них… Когда наводишь фотоаппарат, девчушки взвизгивают, отворачиваются, прячутся друг за дружку. Хаули — кусок шерстяной материи, широкую накидку, скрывающую женское лицо от постороннего «оскверняющего» взгляда, — они пока еще не носят, по фотообъектива уже боятся.
Медленно бродим по триполийскому суку. С подносами в руках ловко снуют в базарной толпе продавцы чая и кофе. Лихо проносятся, лавируя между повозками и, как пи странно, никого не сшибая, мотороллеры. Тут же, в пыли и грязи играют босоногие оборванные ребятишки — их так много, что просто удивляешься: как же прокормит такую ораву вот этот ремесленник или вот тот продавец фруктов?
Многое напоминает в Триполи о том, что Ливия лишь после второй мировой войны избавилась от господства итальянских колонизаторов. Одна из центральных улиц, сверкающих зеркальными витринами магазинов, ведет прямо к морю, на уже знакомую нам набережную. Улица заканчивается двумя белыми, выше пальм, колоннами. «Лицом к лицу» на них два символа, два герба двух столиц: римская волчица, вскромившая Ромула и Рема, и финикийская ладья с упругими парусами — герб Триполи.
Эти колонны воздвигнуты в тридцатых годах нынешнего века в честь торжественного посещения ливийской столицы итальянским «дуче» Бенито Муссолини. Вот с этой крепостной стены он произносил напыщенную речь, упиваясь собственным величием и хвастливо называя все Средиземное море «нашим» («Маге Nostrum»).
Колонны и поныне возвышаются у выезда из центра на набережную. Их по-прежнему стараются «втиснуть» в объектив своих фотокамер туристы. Но воспринимаются эти «символы» сегодня иначе. Всматриваешься в них и кажется, что легендарная волчица с каким-то удивлением поглядывает на вольный парусник, а тот уверенно мчится вперед, преодолевая пенистые морские волны…
НЕ «ПЕЩЕРНЫЕ» — ПРОСТО ЛЮДИ!
Определить в Триполи, когда кончается вечер, когда начинается ночь, можно по звону бубенчиков пролеток: вечером их перезвон на какое-то время слышится чаще, а к ночи совсем умолкает — седоков мало.
Пустынной, безлюдной становится набережная. В десять часов вечера жизнь на улицах замирает. Редко-редко встретишь прохожего. Только проносятся малолитражки с открытым верхом да около ярко освещенных подъездов ночных клубов и ресторанов царит оживление.
Пустеет холл «Мехари». На экране телевизора продолжают мелькать кадры какого-то длинного и довольно скучного американского ковбойского фильма. Туристы, сидевшие в глубоких удобных креслах, один за другим направляются к выходу.
— Завтра утром мы едем к «троглодитам».
— К «троглодитам»?
Это сообщение звучит несколько загадочно и интригующе. В словаре иностранных слов слово «троглодиты» объясняется так: «Дикие люди, не умевшие еще строить жилищ и находившие убежище в пещерах; пещерные люди».
«Пещерные люди»… Откуда они сегодня в Ливии? Почему продолжают жить в земле в наше удивительное время покорения космоса и укрощения энергии расщепленного атомного ядра?
Ну конечно же, это обыкновенные люди. И строить жилища они давным-давно научились. Только продолжают они жить не в домах, имеющих двери, окна, лестницы и балконы, а в пещерах, вырытых их собственными руками в земле…
Ливийские хозяева, принимающие туристов из разных уголков земного шара и включающие поездку к «пещерным людям» как непременный пункт знакомства с достопримечательностями своей страны, находят для этого свое объяснение. «У нас, в Ливии, — говорят они, — жарко. Каменные стены накаляются, и в помещении человеку становится невмоготу. Поэтому люди предпочитают вырыть в земле пещеру и в ней спасаться от зноя…».
Но дело, конечно, не в томительном африканском зное. Мы убедились в этом воочию, совершив поездку в Гариан — селение, расположенное в 88 километрах от Триполи. Туда ведет шоссе, петляющее крутыми поворотами: с каждой петлей все выше и выше…
На горной дороге по пути к Гариан пустынно и безлюдно. Можно проехать десятки километров, не встретив ни одной живой души. Лишь изредка вдалеке от шоссе, на вершинах небольших холмов, покажутся белые гробницы или плоские крыши маленького селения. Или неизвестно откуда вдруг появится одинокий верблюд, выискивающий на этой безжизненной земле корм.
Пещеры, расположенные в окрестностях Гариана, это вовсе не древние, давно покинутые, вымершие поселения. Здесь, в подземных жилищах, и теперь обитают сотни ливийских семей. Всего лишь около 100 километров — и такой контраст: в Триполи — белоснежные дворцы, виллы, роскошные отели, а здесь, в 200 метрах от дороги, на невысоком холме, — пещеры с земляными стенами, земляным полом, земляными крышами.
Как строятся эти жилища в земле? В твердой глинистой почве вырывается яма глубиной несколько метров. Ее дно старательно расчищается — образуется небольшой дворик, в центре которого делается углубление для дождевой воды. А в стенах ямы выкапывают «квартиры» для людей, помещения для домашних животных. Ниши довольно просторны — в них свободно может войти верблюд.
Заглядываем в одну из таких жилых «комнат». Глаза не сразу привыкают к темноте. Закопченные, черные голые стены. В глубине — возвышение. Здесь люди спят. Нехитрая домашняя утварь, корзины из пальмовых листьев, кустарные циновки из тростника, затхлый сырой воздух…
20
В далекой древности Ливией греки называли всю Африку. Географическое название «Ливия» существует, таким образом, больше двух с половиной тысяч лет. Оно встречается в трудах историка Геродота, который объединял под этим названием всю Северную Африку, кроме Египта.