Сейчас в музейных палатах можно увидеть типичные интерьеры московского боярского дома XVII века, шедевры прикладного искусства, побывать в подземном археологическом музее и проникнутся духом того далекого времени.
Март 1999 г. Фото из архива автора.
Дом Романовых
Камергерский переулок
От Любимовки до МХАТа
«Практически изучив когда-то чуждое Вам дело, Вы, вместе с Вашими сотрудниками, превратили в течение нескольких месяцев вертеп разврата в изящный храм искусства», – эти слова взяты из обращения К. С. Станиславского к Савве Тимофеевичу Морозову после окончания строительства Художественного театра. А история о том, как городская усадьба превратилась в «вертеп разврата» дошла до нас благодаря историкам и театроведам.
Здесь в XV веке Романовы построили Георгиевский монастырь. В этих же местах был и двор Собакиных, известных при Иване Грозном родственников его третьей жены, был и двор Стрешневых – родственников жены царя Михаила Романова, а также и двор Милославских – родственников первой жены царя Алексея Михайловича. Здесь выращивали будущих цариц.
С середины XV века земля, на которой стоит МХАТ, была во владении князей Одоевских, древнейшего рода, происходящего от Рюрика. В этом роде не сумели вырастить царскую невесту, но в области культуры род Одоевских дал русского писателя – Владимира Федоровича Одоевского.
Князь Петр Иванович Одоевский построил на пепелище, оставшемся на месте его палат после пожара 1812 года, роскошный, по тем временам, особняк с колоннами и флигелями. В этом особняке жил и молодой князь Владимир Одоевский, внучатый племянник князя Петра Ивановича.
В середине XIX века владельцем княжеской городской усадьбы стал надворный советник Сергей Александрович Римский-Корсаков. Он затеял перестройку фасада по своему вкусу, но, вероятно, это подорвало его семейный бюджет и в 1872 году он продал усадьбу купцам Степанову и Лианозову. Они-то и пришли к мысли перестроить особняк для размещения в нем театра. Перестройку особняка осуществил тогда архитектор М. Н. Чичагов. В этом лианозовском театре начал работать в 1882 году Русский драматический театр Ф. А. Корша, здесь дебютировала Частная русская опера С. И. Мамонтова. А в 1891 году в этом доме открылось кабаре-буфф Шарля Омона – это и был по выражению Станиславского «вертеп разврата». Впрочем, мнение Станиславского поддерживали и газеты тех времен.
Как известно, историческая беседа Станиславского и Немировича-Данченко произошла в 1897 году не в «вертепе разврата», а в солидном ресторане «Славянский базар» и продолжалась на даче в Любимовке. Здесь, в подмосковном имении Алексеевых, где теперь создан мемориально-культурный центр, и дозрела окончательно идея общедоступного театра.
На следующий 1898 год, 14 июня, в Пушкине, недалеко от Любимовки, на торжественном собрании труппы перед открытием «Художественно-общедоступного театра», Станиславский в своей речи сказал: «Мы стремимся создать первый разумный, общедоступный театр, и этой высокой цели мы посвящаем свою жизнь…».
Для учреждения общедоступного театра было создано товарищество из десяти человек, включая братьев Морозовых – Савву и Сергея Тимофеевичей, а также Станиславского и Немировича-Данченко. На собранные средства арендовали театр «Эрмитаж» в Каретном ряду и в октябре 1898 года состоялся первый спектакль «Царь Федор Иоанович». (С того времени и идет отсчет истории МХАТа).
После того, как разработали новый устав Паевого товарищества, пайщиками которого стали теперь и ведущие актеры: Москвин, Качалов и др., и даже А. П. Чехов, решили искать для театра другое здание, свое. Тут-то Савва Тимофеевич обратил внимание на «вертеп разврата» и заключил с Лианозовым договор долгосрочной аренды здания для нового театра.
И вот в 1902 году Художественный театр переехал из помещения «Эрмитажа» в Каретном ряду в новое здание, перестроенное теперь по проекту архитектора Ф. О. Шехтеля, в Камергерском переулке.
Июль 1998 г. Фото из архива автора.
Театральный павильон в Любимовке
Кузьминки
«Влахернское, Мельница тож», или просто Кузьминки
«Кузьминкам как-то не повезло. Шереметевские усадьбы в Останкине и Кускове восстановлены, а Голицынская усадьба по-прежнему не поддается реставраторам. Только восстановят, допустим, двухэтажный «Домик на плотине» – разваливается «Банный павильон», начнут реставрировать «Конный двор» – рушится «Мостик у пруда». А потом кончаются предназначенные для реставрации деньги.
Конечно, Сергею Михайловичу Голицыну было проще, он же был человеком известным, богатым, и бюджет у него был не федеральный или, там, городской, а княжеский, семейный. Он и архитекторов каких хотел для работы приглашал: хоть Казакова, хоть Жилярди с Григорьевым, ну и других, самых лучших. И зарплату вовремя платил, и не только архитекторам, но и дворникам (чисто у него было всегда в усадьбе), и садовникам (сад-то усадебный доход давал), и даже врачам (была у него своя усадебная больница, да директорствовал в голицынской, основанной его дядей Дмитрием Михайловичем). Да что говорить – крепостники, эксплуататоры.