— И дело не в том, что я тип… — Это слово он произносит довольно обиженно. — Я вообще-то думал о том, что ты всё ещё студентка. И о твоём годовом доходе.
Оу.
На секунду Рей колеблется, гадая, стоит ли разозлиться. Неужели это знаменитый мудак Бен? Он её что… опекает? Думает, она совсем нищая? Но потом Рей вспоминает, что и правда бедна, как церковная мышь, и что он, наверняка, зарабатывает в пять раз больше. Поэтому просто пожимает плечами и прихватывает к кофе шоколадное печенье, банан и упаковку жвачек. Надо отдать ему должное — Бен ничего не говорит. И в итоге, не моргнув и глазом, оплачивает восемнадцать долларов и тридцать девять центов.
В ожидании напитков Рей оглядывает кофейню, обнаруживая, что младший научный сотрудник, постдок и ещё пару студентов ушли, но ещё двое аспирантов по-прежнему сидят за столиком у двери, время от времени поглядывая на них.
Замечательно.
Она прислоняется бедром к стойке и задирает голову, чтобы посмотреть на Бена. Слава богу, вся эта хрень всего на десять минут в неделю, иначе её шея просто онемеет.
— Откуда ты?
— М?
— Где ты родился?
— Это очередной вопрос с собеседования, где выясняют, является ли вступление в брак причиной для получения грин-карты?
Рей только хихикает и он слегка улыбается в ответ, как будто рад, что смог её рассмешить. Хотя, наверняка, причина в чём-то другом.
— Из Нидерландов. Родился в Гааге.
— Оу. — На мгновение Рей задумывается об этом. — Ого!
Он тоже прислоняется к стойке, прямо напротив неё.
— Почему «ого»?
Рей пожимает плечами.
— Не знаю. Ну, мне казалось, что ты… из Нью-Йорка. Или может откуда-нибудь из Индианы.
Он качает головой.
— Моя мать занималась политикой. И на тот момент была послом США в Нидерландах.
— Класс!
Непривычно об этом думать: у Бена есть семья. Он был ребёнком. Родился в Нидерландах и наверное свободно говорит на голландском. Вполне возможно любит есть рыбу на завтрак. А может быть, его мать хотела, чтобы сын пошёл по её стопам и тоже стал дипломатом, но затем его яркая индивидуальность проявилась во всей красе и ей пришлось отказаться от своих мечтаний.
— Что сейчас делает твоя мама?
— По-прежнему занимается политикой.
— Ты же сказал, «занималась»?
Выражение его лица становится жёстче, хоть и незначительно.
— Мы больше не общаемся.
— Вот, держите.
На стойке появляется их кофе. Рей уговаривает себя, что то, как белокурая бариста улыбается Бену и то, как откровенно разглядывает его задницу, когда он поворачивается снять крышку со стакана — абсолютно не её дело. А-б-с-о-л-ю-т-н-о. Ещё она говорит себе, что как бы не было любопытно узнать всё до мельчайших подробностей о его матери, на скольких языках он говорит, и любит ли тюльпаны — вся эта информация определённо выходит далеко за рамки их общения.
Так что она просто прочищает горло и произносит:
— Что ж. Это было забавно.
Он отрывает взгляд от своего стакана.
— Фиктивное Свидание по Средам подошло к концу?
— Ага. К концу. Отличная работа, коллега. До следующей недели ты свободен.
Рей втыкает соломинку в свой напиток и делает глоток, чувствуя, как во рту взрывается сахар. Что бы она ни заказала — это до омерзения вкусно. Наверное у неё уже развивается диабет, пока она говорит:
— И знаешь, спасибо, что купил мне еды на три дня.
Он немного колеблется, а потом кивает. И просто мягко улыбается, глядя на неё сверху вниз. Не так, как улыбнулся бы обычный человек, но всё же.
— Пожалуйста.
Несколько часов спустя, когда она слушает Тэйлор Свифт и жуёт неоправданно дорогое печенье, оценивая тесты старшекурсников (которые, судя по всему, станут весьма сомнительными биологами), она понимает, что берёт телефон и ищет статью на Википедии о послах США в Нидерландах.
***
— А где ты родилась? — неделю спустя спрашивает Бен, пока готовятся их бейглы.
Сегодня в кофейне не слишком людно. Войдя в помещение, они прошли мимо доктора Акбара, и Рей почти уверена, что ярко-рыжий проблеск, который она видела вдалеке, был волосами Хакса. В общем, жаловаться не на что.
— В Ливерпуле, — врёт она.
Это довольно безобидная ложь. Практически полуправда. И, честно говоря, существует вероятность, что Рей всё же родилась в Ливерпуле. Хотелось бы оказаться из родного города Битлз.
— Когда ты переехала сюда?
— Шесть лет назад. Чтобы поступить в университет.
— Почему в Штаты?
Были причины. Их слишком много, чтобы перечислять.
— Поездку полностью оплатил университет.
Бен немного возится с картонным подстаканником.
— Ты часто туда приезжаешь? Я имею в виду, домой.
Рей слизывает с трубочки взбитые сливки и удивляется, замечая, что он сразу же отводит взгляд.
— Нет.
Никогда. Она ни разу туда не вернулась и не жалеет об этом.
— Ты планируешь поехать домой, когда получишь степень доктора философии?
— Нет. Если всё получится, то нет.
И даже если не получится. Там не мой дом, — не произносит она.
Бен кивает, по-видимому удовлетворённый ответом, и делает глоток кофе.
— Твой любимый цвет?
Рей открывает рот, чтобы сказать ему… сказать, что её любимый цвет гораздо красивее его «чёрного». Вообще-то её цвет…
Это…
Чёрт.
Он понимающе смотрит на неё.
— Трудно выбрать, да?
— Их так много.
— Угу.
— Я, наверное, выберу… голубой. Светло-голубой. Нет, подожди. Он не настолько мне нравится.
— М-м.
— Допустим, белый. Да, белый.
Бен цокает языком.
— Знаешь, не думаю, что меня это устроит. На самом деле белый не является цветом. Это сочетание всех цветов вместе взятых…
Рей наклоняется и не слишком-то нежно щиплет его за мягкую часть предплечья.
— Ой, — произносит он, явно не испытывая боли. Хитро улыбаясь, он поворачивается, чтобы взять у бариста их бейглы.
***
В третий раз они встречаются едва наступает сентябрь, но в воздухе уже витает запах ранней осени. Рей видит Бена, заходящего в кофейню, и сразу же всё понимает.
Он в чертовски паршивом настроении.
Джесс однажды рассказала ей историю о Бене — он швырнул чашку Петри* в стену и вдребезги расколотил. То ли от того, что окрашивание не дало никаких результатов, то ли электронный микроскоп нуждался в ремонте, то ли ещё по какой-то пустяковой причине. Рей с трудом подавляет желание залезть под стол.
Всё в порядке, — говорит она себе. — Это того стоит. Хакс не звал тебя на свидания целую вечность, но помогает с проектом и почти к нему не придирается. Первый, второй и даже третий курс слишком тебя боится, чтобы красть твои реактивы, значит больше не нужно запихивать их в рюкзак и забирать домой на выходные. И у тебя есть первоклассная бесплатная еда. Так что, всё в полном порядке.
Она выдержит Бена Соло — даже Бена Соло с дерьмовым настроением. По крайней мере, десять минут.
— Бен, — зовёт она, сидя за столиком, потому что он, кажется, не замечает её. — Я здесь.
Он поворачивается, как только она его окликает, и идёт к ней — буквально сама угрюмость. Пока он приближается Рей делает глубокий вздох, изо всех сил заставляя себя успокоиться.
— Как дела?
— Нормально. — Его тон резок, а выражение лица напряжённее, чем обычно. На нём красная клетчатая рубашка и джинсы, он такой… такой большой, что Рей задумывается, шьёт ли он себе одежду на заказ. Его волосы… не то что короткие, но короче, чем на прошлой неделе. Кажется немного сюрреалистичным, что они с Беном Соло находятся в таких обстоятельствах, где Рей может отследить его настроение… и стрижки. Тем не менее, с ними это действительно происходит — здесь и сейчас.
Она сама сделала этот выбор.
— Готов выпить кофе?
Он рассеянно кивает, едва на неё взглянув. За столиком сзади за ними наблюдает Снап, делая вид, что протирает монитор компьютера.
— Как прошла неделя? Хорошо?
— Прекрасно.
Так, ладно.