Он отмахивается.
— Да ладно. Мне пришлось туда вступить. На год, с этого августа.
— Вот как. Звучит… забавно. — Она сочувственно морщится и снова чуть не прыскает от выражения его лица. — Ну, я тоже поеду. Доктор Холдо нас всех заставляет, говорит, что это способствует сближению с коллегами или что-то в этом духе. А ты заставляешь своих студентов ехать?
— Нет. Я издеваюсь над своими студентами другими, более продуктивными способами.
Рей улыбается. Он такой смешной в этом своём странном мрачном образе. Хотя… почему смешной? Он красивый, умный и не должен казаться смешным. Ко всему прочему ещё и мудак. Это уж точно так.
— Не сомневаюсь. Кстати, я еду с друзьями, так что если ты тоже там будешь мы могли хотя бы… Не знаю. Сказать друг другу «Привет»?
Он кивает.
— Я же говорил.
— О чём?
— Что «Привет» — это жизненно важная деталь в фиктивных отношениях.
Он машет на прощание и уходит, неторопливо шагая в сторону здания, где находится его кабинет, совершенно не обращая внимания на то, как дождь барабанит по волосам и плечам.
Несколько мгновений Рей смотрит на его широкую спину и понимает, что улыбается, заметив, как он делает глоток ромашкового чая.
***
— …и трое моих крыс не принимают кокаин самостоятельно.
— Боже, почему?
— А значит, у меня нет данных для записи. Полный ноль. Это даже… не бессмысленное заключение. Это вообще ничего.
— Блин, хреново.
— А крайний срок подачи докладов на конференцию «Общество за биологию» заканчивается через две недели и…
— Ох, ну и какашка.
Финн останавливается прямо перед входом в зал для семинара и поворачивается, чтобы посмотреть на Рей.
— Что?
— Крайний срок «Общества за биологию».
— Ты не знала? Я уверен, что мы получили не меньше семи уведомительных писем…
— Нет, знала. Я просто забыла.
— Что ж. Холдо сильно разозлится, если ты не представишь резюме своих докладов.
— Понимаю. Чёрт. В моём материале по оптогенетике царит полный хаос… Надо что-то придумать.
Финн сочувственно вздыхает.
— У меня тоже. Ненавижу конференции.
— И я, — с досадой говорит Рей. — Блин, не хочу клянчить деньги на поездку. Но Бостон такой дорогой.
— А я не хочу тратить целую неделю на дерьмовый плакат, на который даже никто не посмотрит.
— Боже.
Рей закатывает глаза, толкает дверь из красного дерева, ведущую в аудиторию для семинаров, и… тут же сталкивается с Роуз, которая стоит рядом с небольшой кучкой людей. Воздух в зале спёртый и влажный, пахнет потом, сыростью и… человеческими телами.
Отстой.
— Ребята, а почему вы здесь стоите? — спрашивает Рей. — Люди войти не смогут, если…
Роуз морщится.
— Больше некуда двигаться. Идём. — Она хватает Рей за запястье и тянет через скопище студентов и постдоков, толпящихся у входа. — Мы должны попасть в список посещаемости, иначе всё будет впустую.
Рей оборачивается, чтобы убедиться, что Финн идёт за ней; но зал слишком переполнен людьми гораздо выше Рей и она понимает, что уже потеряла его из виду.
— Господи, почему сегодня такая толкучка?
— Вещать с трибуны — это целое событие, поэтому выступление с докладом они сделали обязательным для нас, иммунологов и фармакологов. И неврологов тоже, я думаю. А чуть ранее я заметила Ди’Эйси, которая никогда не посещает семинары, и подозреваю, что они шантажировали преподов, чтобы те сюда пришли. Всё это длится дольше, чем обычно — шестьдесят минут, плюс вопросы.
— Что?
— Знаю, хуже некуда. А докладчик — это чувак с темой по кристаллографии белков, и это даже не близко к моим научным интересам. Или к твоим. Или чьим-то вообще. — Роуз тычет ручкой в лицо Рей. — Вот, распишись. Нам надо двигаться влево, подальше от входа. Может там есть места.
Конечно же, мест нет. А даже если и были, занять бы их не удалось. Существует негласное правило, которое Рей смекнула во время второй недели учёбы по программе: стулья, расположенные слева, зарезервированы для преподавателей, а справа и в центре аудитории обычно толпятся студенты. В нескольких метрах от себя Рей замечает Бена, увлечённого беседой с доктором Дэмероном.
Возможно, это контраст между тем, каким она его представляла, и тем, как он себя ведёт наедине с ней. Или может быть это из-за того, что они разделяют общий большой секрет. Но каким-то образом за последние несколько Фиктивных свиданий по Средам Бен научился делать дружелюбное выражение лица. Когда их взгляды встречаются, Рей усмехается и машет ему рукой. Бен не машет в ответ, но его взгляд становится заметно мягче и теплее. Его губы изгибаются таким образом, что Рей научилась распознавать — это некое подобие улыбки.
— Ох, мы простоим тут часа полтора, — несчастно вздыхает Роуз.
Рей поворачивается к ней.
— По крайней мере, здесь есть воздух.
— Они вообще-то должны отменить семинар. Вся эта ситуация расценивается как пожароопасная.
— Должны. Не могу поверить, что они не перешли в аудиторию больше. Тут почти нет мест для…
— О, нет. Нет, нет, нет.
Рей прослеживает за взглядом Роуз и видит, как в дверь входят не меньше пятнадцати человек, и чувствует, что вот-вот умрёт. Толпа тут же начинает толкать Рей в левую часть комнаты. Роуз вскрикивает, когда первокурсница с кафедры неврологии, которая явно весит раза в четыре больше неё, наступает ей на ногу.
— Это просто смешно.
— Я знаю. В голове не укладывается, что они принуждают нас…
Бедро Рей упирается во что-то… или в кого-то. Она поворачивается, чтобы извиниться и… видит Бена, на которого только что наткнулась. Точнее, его плечо. Он переводит взгляд с По Дэмерона на Рей.
— Привет… извини. Только что сюда пришла куча народу и места стало совсем мало. — Рей жестом указывает в сторону входа. — Боюсь, таков закон физики, или ещё чего-нибудь.
Бен кивает.
— Всё нормально.
— Я бы отошла, но…
Возле трибуны доктор Фазма берёт микрофон и призывает к тишине, начиная представлять приглашённого лектора.
— Вот, — говорит ей Бен, поднимаясь со стула. — Садись на моё место.
Ох. Ох.
— Ох…
На самом деле, это приятно. Действительно мило. Фиктивные-свидания-по-Средам-ради-спасения-её-задницы-от-Хакса, трата-двадцати-баксов-на-нездоровую-пищу-для неё-каждую-неделю очень подкупает, но… Но Рей никак не может согласиться на такое. К тому же Бен — профессор, а значит старше, и всё такое. Ему, как минимум, тридцать с хвостиком. Он выглядит подтянутым, но возможно у него больные колени и всего несколько лет до начала остеопороза.
— Спасибо, но…
— Вообще-то, идея так себе, — вставляет Роуз и переводит взгляд с Рей на Бена. — Не обижайтесь, доктор Соло, — шепчет она. — Но вы, наверное, раза в три крупнее Рей. И если встанете — зал просто лопнет.
Бен смотрит на Роуз так, словно понятия не имеет, как истолковать то, что она сейчас сказала… и будто видит её первый раз в жизни. Рей любопытно, помнит ли он, что Роуз какое-то время работала в его лаборатории. И помнит ли, что он был членом комиссии на её комплексных экзаменах. И что просил её переписать огромный кусок цели под номером два в диссертационном проектном предложении, так как результаты анализа были «в лучшем случае, никудышные». Скорее всего, не помнит.
— Но, — продолжает Роуз, на этот раз глядя на Рей, — было бы здорово, если ты сделаешь мне одолжение и сядешь на колени к своему парню. Только для того, чтобы я не наступала на пятки Долорес.
Шум немного затихает, превращаясь в непонятный затяжной звон, который будто бы застревает в её ушах. Доктор Фазма продолжает представлять докладчика: «…в тысяча девятьсот семьдесят шестом году получил степень доктора философии в Берлинском университете имени Гумбольтда, а затем, после защиты докторской диссертации, поступил на стажировку в институт имени Саклера, где впервые применил целый ряд методов в области рентгеновской кристаллографии…». Рей в состоянии разобрать слова, но они будто бы звучат где-то очень далеко. В другое время она бы забеспокоилась, что это инсульт или гипоксия, но только не в этот раз. Потому как именно в данный момент, по вполне понятным причинам, её мозг совершает активный мыслительный процесс.