Его брови сходятся на переносице.
— Нет, я же сказал, что номер двухместный…
— Да нет же. Нет. Там наверняка только одна кровать.
Он озадаченно на неё смотрит.
— На днях я получил подтверждение брони. Могу тебе переслать, если хочешь. Там написано, что…
— Неважно что там написано. Я знаю этот троп.
На лице Бена появляется недоумение.
— Знаешь что?
Рей вздыхает и обречённо откидывается на спинку стула.
— Ничего. Забей.
Слава богу, Бен так и поступает.
— За день до начала основного мероприятия я выступаю на сопутствующих мастер-классах, а затем — в первый день текущей конференции. Я снял номер на пять ночей, но мне, скорее всего, придётся вернуться на следующий день после выступления на встречу лауреатов стипендии, так что трое суток номер будет в твоём распоряжении. Если ты не планируешь посещать сопутствующие мастер-классы, которые я, откровенно говоря, не советую посещать, и не улетишь в первый же день в Бостон, то мы проведём в номере только одну совместную ночь.
Рей слушает, как логично и методично он перечисляет разумные причины, почему она должна принять его предложение, и чувствует, как её захлёстывает волной паники.
— Ну… идея всё равно так себе.
Бен на мгновение замолкает.
— Ладно. Я просто не понимаю почему.
— Потому. Потому что я не хочу. Потому что мне и так плохо. Потому что после этого станет, наверное, ещё хуже.
— Боишься, что я без согласия полезу к тебе целоваться? Присяду на колени и буду тискать под предлогом нанесения солнцезащитного крема? Тебе следует знать, что я никогда бы так не…
Рей швыряет в него телефон. Бен ловит его левой рукой, с довольным видом изучает блестящий футляр с аминокислотами, и затем осторожно кладёт рядом с её ноутбуком.
— Ненавижу тебя, — угрюмо говорит Рей. Она могла бы даже надуться.
Его губы дёргаются в улыбке.
— Я знаю.
— Неужели я когда-нибудь привыкну ко всему этому?
— Вряд ли. А если и привыкнешь, наверняка появится что-нибудь ещё.
Рей раздражённо фыркает, скрестив на груди руки. А потом… Потом они обмениваются улыбками.
— Я могу спросить По, можно ли у него переночевать, чтобы оставить тебе номер, — предлагает он. — Но он знает о моём жилье, так что придётся честно ему рассказать, почему…
— Нет, нет, нет. Я… я не собираюсь выгонять тебя из собственного номера. — Она проводит рукой по волосам и вздыхает. — Ты меня возненавидишь.
Он наклоняет голову.
— За что?
— Ну, тебе не понравится жить со мной в одном номере.
— Не понравится?
— Ага. Ты похож на человека, который… — Тебе, похоже, нравится держать людей на расстоянии вытянутой руки, ты бескомпромиссный, тебя трудно понять. Тебя мало волнует, что думают другие. Ты знаешь, что делаешь. Ты кажешься ужасным, но в то же время просто офигенным, и от мысли, что есть кто-то, кому ты хотел бы открыться и этот кто-то — точно не я… нет сил продолжать сидеть за этим столом. — Как будто тебе нужно личное пространство.
Мгновение он молчит, выдерживая её пристальный взгляд.
— Думаю, со мной всё будет в порядке.
— А если ты всё-таки не будешь в порядке, но… застрянешь со мной?
— Это только на одну ночь, Рей. — Он стискивает челюсти, а потом расслабляет их, и добавляет: — Мы ведь друзья, верно?
Её собственные слова, брошенные ей же в ответ. Я не хочу быть тебе другом, — тянет её сказать. Но фишка в том, что не быть другом она тоже не хочет. То, что она желает, полностью выходит за рамки дозволенного, и Рей… ей нужно обо всём позабыть. Выкинуть это — его — из головы.
— Да. Да, друзья.
— Тогда, как друга, не заставляй меня волноваться о том, что поздно вечером будешь возвращаться на общественном транспорте в незнакомом городе. — Он отводит взгляд. — Я и так терплю твои велосипеды, — бормочет Бен, и Рей чувствует, как внутри поселяется неприятная тяжесть. Он ведь старается быть хорошим другом. Он добрый и заботливый, и вместо того, чтобы сказать «спасибо» за то, что имеет, приходится всё это разрушать и… хотеть большего.
Рей на мгновение закрывает глаза и делает глубокий вдох.
— Ты уверен, что я тебя не напрягу?
Он молча кивает.
— Хорошо. — Рей облизывает губы. — Ладно. — Заставляет себя улыбнуться. — Ты храпишь?
Бен фыркает от смеха.
— Без понятия.
— Ой, да ладно! Как ты можешь об этом не знать?
Он пожимает плечами.
— Ну, вот так.
— Значит, видимо, нет. Иначе тебе бы кто-нибудь сказал.
— Кто-нибудь?
— Сосед по комнате, например. — Её осеняет, что Бену тридцать шесть, и у него, наверное, уже лет как десять нет соседа по комнате. — Или девушка.
Он едва улыбается и опускает взгляд.
— Вот пусть моя девушка и скажет мне об этом после конференции.
Он произносит это спокойным, смущённым тоном. Очевидно, пытается пошутить, но… мысль, что они спят в одной комнате, его низкий голос и то, как он снова называет её своей девушкой…
Это всё её вина. Теперь, когда она это осознаёт… не может не желать, не воображать, что…
Рей чувствует, как горят щёки, что не в силах больше смотреть на него. Вместо этого она теребит нитку на рукаве кардигана и ищет, что сказать.
— Мой дурацкий реферат. — Она прочищает горло. — Его приняли в качестве доклада.
Он встречается с ней взглядом.
— Правда?
— Ага.
— И ты не в восторге?
— Нет. Я… Это не… — Рей начинает массировать плечо, внезапно чувствуя напряжение. — В этих данных едва ли есть хоть какой-то смысл. Тяжело подготовить связную презентацию. Особенно когда у тебя меньше пятнадцати минут на рассказ.
— Понятно.
— Это будет катастрофа.
Бен пристально смотрит на неё, не говоря ни слова. Не то, что всё будет в порядке, не то, что доклад, несомненно, пройдёт гладко, не то, что она слишком остро на всё реагирует и недооценивает столь фантастическую возможность. Но отчего-то его спокойное восприятие её тревоги даёт противоположный эффект воодушевления доктора Холдо: это расслабляет Рей.
— Когда я учился на четвёртом году аспирантуры, — тихо произносит он, — мой научный руководитель послал меня вместо себя на симпозиум. И сообщил мне об этом за два дня. Он не дал мне ни слайдов, ни текста. Только название доклада.
— Ого! — Рей пытается представить себе, каково это — когда от тебя ждут, что ты сотворишь что-нибудь гениальное со столь малым количеством информации. И в то же время её изумляет тот факт, что Бен без прямого вопроса сам что-то о себе рассказывает. И оттого, в её груди расцветает нечто робкое и тёплое. — Зачем он это сделал?
— Кто знает, зачем Сноук делает то, что делает. — Бен наклоняет голову набок, уставившись в одну точку над головой Рей. В его тоне слышится нотка горечи. — Потому что у него возник форс-мажор. Потому что он думал, что это бесценный опыт. Потому что ему всё дозволено.
Рей уверена, что это правда. Сноук известен, как превосходный учёный… и как обладатель самых беспощадных методов наставничества.
— Значит, так оно и было? Бесценный опыт?
Бен снова пожимает плечами.
— Как и всё, что заставляет тебя не спать двое суток напролёт.
Рей улыбается.
— И как ты с этим справился?
— Справился… — он поджимает губы, — недостаточно хорошо. — Он долго молчит, устремив взгляд в окно кафе. — Впрочем, всё всегда было недостаточно хорошо.
Трудно поверить, что научные успехи Бена могли кому-то показаться недостаточными. Что его можно было хотя бы раз посчитать чуть менее гениальным, чем он есть на самом деле. Поэтому ты так суров по отношению к другим? Потому что тебя научили ставить перед собой недостижимые цели?
— Он тебе нравился? Твой научный руководитель?
— Это… сложный вопрос. — Бен потирает подбородок с задумчивым и отстранённым взглядом. — Нет. Нет, не нравился. Да и сейчас не нравится.
Рей кивает.
— Доктор Холдо… — Она колеблется. — Может, мне не стоит говорить с тобой о ней. Вы ведь оба преподаватели.