— Рей. — Он кладёт телефон и пульт на кровать. — Не позволяй им.
Рей опускает голову. Она не будет больше плакать. Нет никакого смысла. Ведь она не хрупкая, не беззащитная, и не вечно сомневающаяся в себе особа.
По крайней мере, не была такой раньше.
— Не позволять?..
— Не позволяй им испортить тебе конференцию. Или уничтожить желание заниматься наукой. Или заставить не гордиться своей работой.
Она опускает взгляд и рассматривает свои жёлтые гольфы, зарываясь пальцами в мягкий ковёр. А потом снова смотрит на него.
— А что если они правы?
Бен долго не отвечает. Он внимательно смотрит на неё с налётом печали и разочарования во взгляде и задумчиво поджимает губы, размышляя бог знает о чём. А затем произносит тихим и ровным голосом:
— Рей… Жаль, что ты не видишь себя моими глазами.
А после…
Возможно, дело в словах. Возможно, в интонации. Возможно, всё из-за того, как он взял её за руку и спас от страданий — настоящий рыцарь в чёрных доспехах. Возможно, она ошибается, и всё это существовало с того момента, когда кто-то сообщил ей, что она влюблена в Бена. Да, возможно, всё так, однако… сейчас всё это неважно. Внезапно не имеет никакого значения ни причина, ни вероятность. Да и потом… Всё, что волнует Рей — то, чего она хочет прямо сейчас, и это кажется достаточной мотивацией.
Всё происходит неторопливо: она делает шаг вперёд, встаёт между коленями Бена, подносит к его лицу руки и обхватывает пальцами подбородок. Довольно медленно, чтобы он мог остановить её, отстраниться, сказать что-нибудь — но Бен не делает этого. Просто смотрит на неё своими бездонными карими глазами, и сердце Рей одновременно подпрыгивает и пропускает удар, когда он наклоняет голову и прижимается к её ладони.
Она ещё не трогала его раньше, по крайней мере, лицо. Но её не удивляет теплота и мягкость его кожи под отросшей за ночь щетиной. И когда Рей наклоняется, на сей раз будучи выше Бена, и её губы касаются его губ — это подобно старой песне, знакомой и лёгкой.
Всё же, это не первый их поцелуй.
Хотя, сейчас всё иначе — он спокойный, робкий и драгоценный. Рука Бена невесомо ложится на её талию, он нетерпеливо и настойчиво поднимает подбородок, будто тоже думал об этом, будто тоже этого желал. Это не первый их поцелуй, но это первый их настоящий поцелуй, и Рей полностью отдаётся ощущениям. Процессу, запаху, близости. Прерывистому дыханию Бена, случайным паузам, движениям губ, прежде чем они подстраиваются и находят правильный угол.
Видишь? — хочется сказать ей с ликованием. Но даже не знает, кому именно. Видишь? Так и должно было быть всегда. С самого начала.
Рей улыбается ему в губы. А Бен…
Бен трясёт головой, когда она отстраняется, будто отказ всё это время ждал, чтобы слететь с губ, хоть он и отвечал на поцелуй. Его пальцы крепко сжимают её запястье, отводя руку от своего лица.
— Это плохая идея.
Её улыбка угасает. Бен… прав. Совершенно прав.
Но одновременно и нет.
— Почему?
— Рей. — Он снова качает головой, а затем его рука покидает её талию и тянется к своим губам, будто в желании прикоснуться к разделённому поцелую, убедиться, что это действительно произошло. — Нам не нужно…
Да, он прав. Но…
— Почему? — повторяет она вновь.
Бен прижимает пальцы к глазам. Левой рукой он по-прежнему держит её за запястье, и Рей рассеянно гадает, осознаёт ли он это. Понимает ли, что гладит по её пульсирующей венке большим пальцем. Весьма противоречиво, доктор Соло.
— Мы здесь не для этого.
Она чувствует, как раздуваются её ноздри.
— Но это не значит, что…
— Ты не в состоянии ясно мыслить. — Бен заметно сглатывает. — Ты расстроена, пьяна, и…
— Я выпила всего два пива. Несколько часов назад.
— Ты аспирантка, и на данный момент зависишь от меня в плане проживания и защиты от сексуальных домогательств, и даже если это было не так, моя власть над тобой может легко превратить всё это в принудительную ситуацию, которая…
— Я… — смеётся Рей, — я не чувствую себя принуждённой, я…
— Ты влюблена в другого.
Она чуть ли не отшатывается. Он выплёвывает эту фразу горячо и яростно — словно совершенно чужой человек — и Рей вспоминает другого Бена, каким она считала его раньше, до того, как о нём хоть что-то узнала. Наверное, это должно задеть, отпугнуть, раз и навсегда вбить в голову, насколько ситуация абсурдна и губительна. Но нет. Теперь этот угрюмый мудак со скверным характером отлично гармонирует с её Беном — с тем, кто покупает ей печенье, проверяет слайды и позволяет поплакать на своём плече. Хотя раньше она и подумать не могла о сочетании двух этих образов, но сейчас многогранность Бена настолько очевидна, что Рей не хотела бы этого лишаться.
Ни одной из его сторон.
— Рей. — Он тяжело вздыхает, закрывая глаза. Мысль, что Бен, возможно, думает о той девушке, в которую он… Это мелькает у неё в голове, а затем моментально исчезает, оставляя слишком болезненный след.
Он должен знать. Она просто обязана сказать ему, что кроме него никого больше не существует. И никогда не существовало. Но ей страшно, Рей буквально парализована от страха и чувства, что сердце вот-вот разобьётся на куски. Настолько оно хрупкое. Он мог бы разбить его на тысячу осколков, так ни о чём и не узнав.
— Рей, это всё лишь мимолётный порыв. Я не хочу, чтобы через месяц, неделю, или завтра ты поняла, что…
— А как насчёт того, чего хочу я? — Она подаётся вперёд, позволяя словам на долгие секунды пронзить тишину. — Как насчёт того, что я хочу этого? Сейчас. Хотя тебе, наверное, это неинтересно. — Она распрямляет плечи, быстро моргая от покалывания в глазах. — Просто ты не хочешь, верно? Ты… Я просто тебе не нравлюсь, ты не хочешь меня, и…
Она едва не теряет равновесие, когда он дёргает её за запястье и тянет к себе, прижимая ладонь Рей к своему паху, чтобы показать ей, что… ох.
Ох.
О да.
Он напрягает челюсть, удерживая её взгляд.
— Ты понятия не имеешь, чего я хочу.
У неё перехватывает дыхание. Низкий гортанный голос Бена, внушительных размеров выпуклость под её пальцами, бешеная голодная искра в его взгляде. Он почти сразу убирает её руку, но, кажется, уже слишком поздно.
Дело не в том, что Рей никогда подобного не чувствовала… поцелуи, которыми они обменивались, были формальными, вовсе не сексуальными — ну, не до такой степени, а теперь… как будто что-то щёлкнуло. На протяжении долгого времени Рей считала Бена красивым и привлекательным. Она прикасалась к нему, сидела на коленях, смутно представляла их возможную близость. Она думала о нём, о сексе, о сексе с ним, но это всегда было… слишком абстрактно. Туманно и неопределённо. Словно чёрно-белые наброски: основа картины, которая теперь засияла яркими красками.
Всё кажется невероятно естественным: влажное тепло, которое сочится между её бёдер, его невероятно огромные зрачки. Скользкие от пота тела во власти пьянящих ощущений. Они будут требовать и отдавать друг другу ласку и станут… невероятно близки.
Теперь, когда Рей всё так явственно представила, она по-настоящему хочет этого.
Она подходит к нему совсем близко.
— Что ж. — Её голос звучит тихо, но она знает, что он слышит.
Бен крепко зажмуривается.
— Я не для этого тебе предложил остаться у меня.
— Я знаю. — Рей отводит с его лба чёрную прядь волос. — А я не для этого согласилась.
Губы Бена приоткрываются, и он опускает взгляд на её руку, которая только что трогала его эрекцию.
— Ты говорила: никакого секса.
Говорила. Она действительно такое говорила. Рей помнит, как обдумывала свои дурацкие правила и перечисляла их, помнит, как была уверена, что никогда в жизни не захочет видеть доктора Соло больше десяти минут в неделю.
— А ещё я сказала, что будем видеться только на территории кампуса. И вот мы сходили поужинать в ресторан. Так что…