— Эй. — Он протягивает руку и убирает назад ей волосы. Они уже почти выпрямились, но как бы он ни был поражён волнистыми прядями, макияжем и этим коротеньким платьицем, ничто не сможет затмить её чистое розовощёкое лицо и эти нелепые пучки. — Ты ничего мне не должна. Давай немного поспим и…
— Ты сказал, что у нас есть одна ночь. — Он чувствует прикосновение руки к своей груди, и в мгновение она оказывается на нём сверху, прижимаясь влагалищем, жар которого он ощущает даже сквозь штаны. — Я хочу всю эту ночь.
— Ты не…
Рей окутывает их обоих своими волосами, глядя на Бена сверху вниз с улыбкой.
— Да брось, Бен. — Она прижимается лбом к его лбу, и это так просто — обнять её за талию и трахнуть. А она будет течь, словно вода. — Я знаю, что ты уже стар, но ты не можешь просто взять и уснуть.
— Я… — Его голос срывается, и ему приходится прочистить горло. — Я думал, что отношусь к миллениалам.
Последнее слово он произносит слегка сдавленно, потому что маленькая и тёплая рука Рей немного неумело проскальзывает ему в штаны, и… если она и дальше будет продолжать в том же духе, ему, вероятно, не понадобится её трахать.
— Возможно, престарелый миллениал. — Она должна перестать трогать его и стаскивать штаны. А он должен перестать позволять ей снимать их с себя, потому что… она не сделает с ним этого. Он не допустит.
А потом она откидывает волосы назад и садится на колени между его ног. А он не может отвести от неё взгляд.
— Ты такая красивая.
Он не очень-то и хочет это обсуждать — нет необходимости излагать очевидные факты или что он идиот, который потерял голову, — но это получается спонтанно, просто само по себе выходит из-под контроля, как и всё остальное.
— Я никогда этого не делала, — произносит Рей с довольно смелой улыбкой.
— Нет. Иди сюда.
— Так что, скорее всего, ничего путного из этого не выйдет.
— … Рей.
Она склоняет голову и улыбается ему своей очаровательной и счастливой улыбкой.
— Да?
— Я не… Не надо. Ты не обязана.
— Приняла к сведению. — Она целует его в бедро, и это ни с чем не сравнимые ощущения. — Может быть, у тебя есть особые пожелания?
Не делай этого. Только не это, ведь ты погубишь меня.
— Рей. Я не хочу, чтобы ты… — Она проводит носом по коже его живота, и Бен чувствует, как в голову ударяет кровь.
— Мне нравится, как ты пахнешь.
Рей. От меня ничего не останется.
— Рей…
Медленно и аккуратно она обхватывает основание члена и рассматривает его из-под опущенных ресниц. Головка поблескивает от смазки, но это абсолютно не имеет значения. Бен и представить себе не может ничего более эротичного, чем её приоткрытые губы, россыпь красных пятнышек на груди и щеках. Он отчасти удивлён, что до сих пор не кончил, глядя на то, как она смотрит на него.
— Тебе ведь делали это раньше, верно?
Бен уже не уверен в силе своего голоса, поэтому просто кивает.
— Хорошо. — Кажется, она не удивлена. — Тогда скажешь мне, если я налажаю.
Последнее слово она произносит, скользя губами по уздечке, и ему кажется, что всё внутри плавится жидким огнём, а позвоночник накрывает всплеском удовольствия. Бен ритмично покачивается и вздрагивает короткой волной дрожи, что вот-вот готова зашкалить и взорваться, как только она коснётся его по-настоящему. Ему будет хорошо, слишком хорошо, но прежде чем накрыть губами головку члена, Рей смотрит на Бена и одаривает доверчивой, милой улыбкой. Это заставляет его застонать, дёрнуться и потянуться рукой к основанию члена, дабы удержать желание кончить раньше времени.
Совершенно очевидно, что она никогда этого не делала. И от этого он возбуждается ещё больше. Бен твердит себе не подаваться бёдрами навстречу, не запускать пальцы в её волосы, не наклонять её голову вниз до тех пор, пока головка члена не упрётся ей в горло. Он приказывает себе перестать кряхтеть, перестать говорить, перестать ловить её взгляд и восхищаться тем, как она смотрит на него. Кое-что из этого он всё-таки делает, а потом и всё остальное, невнятно бормоча: «Да, Рей. Оближи его… Возьми… глубже. Заставь меня кончить». Похвала и нежные слова так и слетают с его губ: как она хороша, как прекрасна, как совершенна. Он шепчет непристойности о её рте, сиськах и глазах. Возможно, он вёл бы себя поприличнее, если не разливающееся по всему телу наслаждение и удовольствие, переполняющее мозг.
Попросить Рей о том, что он так желает, вполне естественно, глядя, как она пытается его ублажить.
Скажи ей, что скоро кончишь. Скажи ей, чтобы она отстранилась.
— Можно я?..
Её зубы легонько касаются уздечки, и на мгновение ему кажется, что он уже достигает самого пика.
— Кончу тебе в рот? — бормочет он.
Она… она улыбается. Чёрт!
Это просто безжалостное удовольствие. Подобное атомной бомбе. Пронзает насквозь, наполняет, рвёт на части, раскаляет добела. Рей продолжает нежно ласкать его плоть и смотрит на него остекленевшим взглядом, пока он снова пытается вернуть контроль над своим телом. Бен обхватывает её щёку.
— Открой рот, — хрипло произносит он. Просьба застаёт Рей врасплох. — Я хочу, чтобы ты открыла рот. Хочу это видеть.
Она колеблется, но потом подчиняется. И он… он наверняка сойдёт с ума. Завтра она захочет выйти из номера, но он не отпустит её. Им обоим придётся физически сдерживать его.
— Ты даже не представляешь, что я хочу сделать с тобой.
Он даёт ей проглотить, массируя затылок и нежно поглаживая подбородок большим пальцем.
— Может и представляю. — Она облизывает губы. — По крайней мере, кое-что точно.
Бен ещё не до конца пришёл в себя, но точно уверен, что Рей не может этого знать. Он гладит уголок её рта и думает о том, что у них всего несколько часов, что ему придётся её отпустить. Он отказывается признавать, что просто этого не хочет.
— Сомневаюсь.
Рей наклоняется и утыкается в его бедро, пряча улыбку.
— Ты же знаешь, что можешь делать всё. — Она покусывает его накаченный живот, а затем поднимает на него глаза. Серьёзный до предела взгляд оттеняют искорки озорства. — Сделай это.
Она продолжает улыбаться, когда он прижимает её к своей груди, и на пару минут им удаётся заснуть.
***
Бен считает номер довольно неплохим: большие окна с видом на угасший в лучах солнца Бостон, транспортный поток и облачную пелену. К нему приходит ощущение, что где-то там течёт своя жизнь, и быть частью её он совсем не обязан, ведь он здесь. С ней.
Он наблюдает за игрой уличных фонарей за рекой и слышит её голос.
— На каком языке эта книга?
Бен думал, что она спит. Он не видит её лица, оттого что Рей положила голову ему на грудь, и продолжает рисовать узоры на её бедре кончиками пальцев.
— Какая книга?
— Та, что читаешь. С окаменелым динозавром на обложке.
Ах эта.
— На голландском.
Она хмыкает, лёжа на его груди, словно ожидая ответа, и Бен чувствует кожей её отклик.
— Трудно его учить?
Он вдыхает её восхитительный, потрясающий запах и пытается вспомнить.
— Даже не знаю. Мне кажется, я всегда его знал.
— Наверное, странно, разговаривать с детства на двух языках?
Он качает головой.
— Да не сказал бы. Помню, что думал в основном на голландском, пока мы не вернулись сюда.
— М-м. Сколько тебе было?
Бен никогда не задумывался об этом.
— Вроде бы девять.
— Ты говорил на нём со своими родителями? — Судя по её голосу, она улыбается.
— Не особо. — Он медлит, прежде чем ответить. — У нас были… помощницы по хозяйству, иностранки. Довольно много.
Рей приподнимается, чтобы взглянуть на него, и облокачивается руками на его грудь, положив подбородок на тыльную сторону ладони. Она всегда так красива, безумно красива, и ему никак не удаётся понять, почему она всегда такая прекрасная. Обнажённая, в мягком тёплом свете, она смотрит на него так, словно понимает его. Её волосы распущены, кожа до сих пор разгорячённая, а под ключицами алеет след, которым он её пометил. И теперь она…