Плечи Бена опускаются с выдохом; он кивает, но не говорит ни слова, а потом выпрямляется и идёт к двери.
— Это достаточно веская причина? — спрашивает Рей вдогонку, ненавидя себя за то, как страстно жаждет чьего-то одобрения. Наверное, она ещё не готова его отпустить.
— Я не знаю. — Он пожимает плечами и снова смотрит на неё. — Я всё ещё пытаюсь это понять. — Наверняка он улыбается, или ещё что-то в этом роде. Хотя она знает, что ему невесело. — Удачи на собеседовании, Рей.
— Спасибо. — Он уже почти вышел за дверь. — Может быть, увидимся в следующем году, — выпаливает она. — Если я поступлю. И если ты ещё не выпустишься.
— Может быть, — слышит она в ответ.
И он уходит.
____________________________________
*INTP — тип личности. Интуитивно-логический интроверт, критик.
*Вероятно, имеется в виду следующее: существует такое понятие, как «bad uncle» (дословный перевод: «плохой дядя», который является родственником). В Соединённых Штатах на праздники такой вот дядюшка имеет весьма скверную репутацию. А всё потому, что горячо любимые племянники проказничают в доме за спиной у родителей, а добрый дядюшка покрывает все их милые шалости. Для родителей, естественно, праздник превращается в сплошную суматоху и заботы.
Скорее всего, здесь идёт очень тонкое перекликание о запрете на расспрос о диссертации аспиранта и тайных проказах племянников, которые покрывает любимый дядюшка.
========== Глава 20 ==========
Комментарий к Глава 20
Эстет от Anna Gelman
https://tinyurl.com/yybswv5c
или
https://cutt.ly/jhdnFJq
You’ve already won me over, in spite of me
And don’t be alarmed if I fall head over feet
And don’t be surprised if I love you for all that you are
I couldn’t help it
It’s all your fault
Когда медлительная официантка подходит к их столику, По увлечённо рассказывает приукрашенную историю о том, как однажды в августе они с Беном отправились с ночёвкой в детский лагерь недалеко от Гента, где проводились убийственные тренировки по выживанию и интенсивные курсы лидерства аж на трёх языках.
— … и я просыпаюсь от этого… стекающего на меня водопада…
— Это была всего лишь капля.
— … и такой спрашиваю себя: какого хрена в домике идёт дождь? И тут я понимаю — льёт-то с верхней полки, и что Бен, которому тогда было тринадцать…
— Шесть! Мне было шесть. А тебе восемь.
— … обоссал кровать, и теперь моча просачивается сквозь матрас на меня.
Рей резко закрывает рот руками. Если она и хочет скрыть свой смех, ей не удаётся, а может это и не входило в её планы. Это далеко не первая неприятная для Бена история об их детстве, которую за вечер поведал По, и Рей очень эмоционально реагировала на каждую из них.
Наверное, он раздосадован. Или смущён. Возможно даже откровенно унижен, — но смех Рей того стоит. По крайней мере пусть лучше слушает о том, как щенок далматинца схватил его за задницу, прокусив джинсы, или о том, что в выпускном альбоме он был признан «мистером-заставь-людей-рыдать»; лучше, чем наблюдать за её ошеломлённым выражением лица, когда По открыл свою варежку и напомнил об их первой встрече.
Рей тут же извиняется, изобразив наигранную улыбку, пока По и Финн спорят о корнях маниока, и легонько касается руки Бена. Он чувствует её тепло и мягкость сквозь хлопок футболки, и слышит, как она тихо просит позволить ей выскользнуть из кабинки.
— Мне нужно в туалет.
Спустя десять минут, приведя себя в порядок, Рей возвращается в разгар жаркого обсуждения компьютерной томографии и непроницаемости для рентгеновского излучения шариков чая-бабл. На её лице сияет немного неуверенная, но искренняя улыбка; она шутит с Финном и По, и даже с ним, как всегда жадно уплетая лапшу. А Бен заворожённо наблюдает за ней с неизменным желанием поставить перед ней как можно больше еды и…
Просто хочет, чтобы её бедро не касалось его. Ну, хотя бы не так часто.
— Охренеть, шесть лет. — Финн качает головой и трёт глаза.
— Я болел.
— И тем не менее. Чувак, мне кажется, ты был уже здоровым детиной, чтобы попасть в такой просак, разве нет?
Бен просто смотрит на него, пока Финн не опускает взгляд и не откашливается.
— Ну может, не таким уж и здоровым, — бормочет тот.
— Не хочу вас выгонять, но мы закрываемся через десять минут. — До жути знакомая и пугающе безликая официантка, как это часто бывает у людей чуть старше двадцати лет, неуверенно им улыбается. — Может вы… — Она машет чеком и оглядывает столик, пока По не указывает на Бена пальцем.
— Платит он.
— Малыш, разве не ты собирался оплатить ужин? — склонив голову, спрашивает Финн.
— Да.
— … и?
— Но потом кое-кто при бабле решил пойти с нами.
Бен закатывает глаза и щиплет себя за переносицу.
— По.
— Не, ну серьёзно. Университетский трастовый фонд этого чувака мог бы с потрохами купить ВУЗ, в котором он получил свою степень. И там ещё херова туча осталась бы. Я никогда не плачу, когда хожу с Беном, и ты не должен.
Бен снова закатывает глаза, кивает официантке и протягивает ей свою кредитку. Он чувствует, как Рей смотрит на него, пока По и Финн спорят, возможно ли в теории купить «Лигу плюща»*. Но разумнее всего игнорировать её, игнорировать их всех и просто допить свой последний глоток пива.
В задней части ресторана кто-то уже моет пол, поэтому они уходят, как только Бен выписывает пятьдесят процентов чаевых в качестве безмолвного извинения за идиотизм По и за то, что тот трижды передумал насчёт закусок. Когда они оказываются у выхода, Финн тянет Рей за руку и притягивает к себе за плечи. Бен наблюдает за ними, за тем, как беззаботно они обнимаются и тихо смеются. Вот она — настоящая близость, дружеские отношения, которые…
Не сказать, что это ревность. Не совсем так. Всего лишь острая боль, которую он так давно пытается унять. Сегодня вечером было даже приятно снова притвориться, что она рядом, слышать её голос и вдыхать аромат её кожи, — господи, как же он жалок и неуместен! — но вечер подходит к концу. Бен вернётся домой и займётся кое-чем, — и это будет отнюдь не сон — что совершенствует с самого Бостона. Он убедил себя, что расстояние помогает. Немного.
По крайней мере, надеется, что всё-таки поможет.
— Я чё, облажался? — шёпотом спрашивает По, что для него весьма несвойственно. Рей и Финн на несколько шагов впереди.
— Уж не знаю, что ты имеешь в виду, но, скорее всего, да.
— Рей… она такая… — почти виновато произносит По, будто сожалеет. Наверное, впервые в своей жизни. — Будто не знала, что ты уже давно собирался пригласить её на свидание, и…
— Да не собирался я приглашать её на свидание. Ты выпытал из меня всю эту историю по пьяни, а потом попытался заставить…
— О боже, ребята! — Рей отпускает Финна и разворачивается на каблуках с широкой улыбкой на губах.
Сердце Бена замирает. Когда-то он целовал эти губы. А ещё они целовали его там, где…
— Печенья с предсказаниями! — Рей опускает руку в огромную вазу у кассы и выуживает четыре штуки в полиэтиленовых обёртках. — Обожаю печенье с предсказаниями. — Она раздаёт по одному Финну с По и протягивает печенье Бену. Когда их взгляды встречаются, в глазах Рей появляется озорная искорка. — Их ты тоже ненавидишь, да?
Бен пожимает плечами, но берёт печенье.
— Я такого не говорил. — Хотя очевидно, что да. Всё равно, что пенопласт жевать — вкус одинаковый, и наверняка питательные свойства у них на одном уровне.
— По тебе и так всё ясно. — Рей снова улыбается ему и выскальзывает за дверь в прохладу позднего вечера.
Дождь закончился, но оставил за собой на дорогах скользкую гладь, переливающуюся в свете фонарных столбов. Лёгкий ветерок шелестит листьями, а с неба по-прежнему то и дело падают редкие капельки. Для ноября совсем даже не холодно, и после душного ресторана воздух наполняет лёгкие приятной свежестью. Рей достаёт из велосипедного шлема мятый зелёный кардиган и, изящно изогнув плечи, надевает его, прикрыв футболку для полумарафона с надписью «Zoo Run Run». Бен даже собирался о ней расспросить. Когда Рей поднимает рукав, её рука касается его накаченного живота, отчего она улыбается ему, игриво извиняясь.